— Прости меня, прости, — покаянно опускаю голову, — он был женат, я думала только о себе. Думала, что ему все равно.
— А ему не все равно? Дамиру? — внезапно спрашивает Лале с незнакомыми, взрослыми интонациями. Поднимаю голову и ахаю.
— Доченька, ты сказала «р»! У тебя получилось! — всплескиваю руками и обнимаю малышку, которая ошалело хлопает глазками.
— Дамир мой папа, — шепчет она, отстраняется и восторженно шепчет, прижимая ладошки к раскрасневшемуся личику. — Мамочка, ты слышишь? У меня получилось!
Мы с Лале спускаемся по лестнице вниз. Я тащу чемоданы, Лале несет свои игрушки. В холле все уже в сборе, Атеш бросается мне на помощь и перехватывает чемоданы.
— Почему ты не позвала, чтобы тебе помогли, Ясемин?
— Потому что я больше не гостья в этом доме, — отвечаю с вызовом, глядя на Эмира. — И я не имею права пользоваться помощью прислуги.
— Что это за представление, Ясемин? — отрывисто спрашивает Эмир. — Куда ты собралась?
— В отель. На вокзал. На улицу. Куда угодно, лишь бы подальше из этого дома, — отвечаю ему не слишком приветливо. — Я и так здесь задержалась, Эмир-бей.
— Ты никуда не поедешь, — заявляет он свысока, — отдай чемоданы Атешу с Доганом и иди в свою комнату.
— Вы не расслышали, Эмир-бей, — заявляю устало, — я больше не буду жить в этом доме. Как и в доме господина Оздена. Я дала согласие Дамиру Батманову, мы с ним обручены. Лале его родная дочь, и она об этом знает.
В качестве доказательства поднимаю вверх руку с обручальным кольцом.
— Надеюсь, мне не придется вызывать полицию в связи с насильственным удержанием, Эмир-бей. Или у вас за такое не несут ответственность?
Он впивается в кольцо хищным взглядом. На его лице играют желваки, он некоторое время молчит. Затем закладывает руки за спину и отходит в сторону.
— Ладно, можешь идти.
Это так неожиданно, что я шокировано оборачиваюсь, глядя то на Атеша, то на Догана. По их лицам видно, что они сами озадачены поступком отца.
Крепче сжимаю руку Лале и делаю шаг в направлении двери.
— Сама, — останавливает меня хлесткий окрик, — без девочки. Лале останется здесь.
Разворачиваюсь к человеку, которого считала своим покровителем, и который сейчас кажется выходцем из ада.
— Это моя дочь, — говорю негромко, чтобы не испугать малышку, — и она пойдет со мной.
— До первого полицейского, — пренебрежительно отвечает Эмир. — А дальше я расскажу, как к тебе в спальню по ночам шастает любовник. Служба опеки отберет ребенка в считанные минуты, и ты больше никогда ее не увидишь. А так я возможно разрешу вам видеться. Скажем, раз в месяц.
— Кто вам ее отдаст? — вскидываюсь возмущенно. — Вы ей никто.
— Я оформлю опеку по заявлению ближайшего родственника, — Эмир показывает глазами на Оздена. — Мы уже обо всем договорились.
— Папа? — забываюсь настолько, что не называю Омера по имени. — Ты правда это сделал, папа?
Он отводит глаза. Передо мной все расплывается как на акварели, на которую попали капли воды.
— Как ты мог? — шепчу, неверяще глядя на человека, которого только что назвала отцом.
— Хватит устраивать сцены, Ясемин, — обрывает меня Эмир, — или возвращайся к себе и готовься к свадьбе, или уходи. И не пытайся искать справедливости в суде, у тебя нет шансов. За тебя некому поручиться.
— Хватит, отец, — возражает Атеш, — мы с братом не позволим тебе обижать Ясемин.
— Молчи, — перебивает его Эмир, — вас никто не станет слушать. Два сопляка. Никто во всей Турции не посмеет пойти против меня.
— Так уж и никто, — раздается от двери скрипучий голос. — Не много ли ты на себя берешь, Эмир-бей?
Я поднимаю голову и сквозь пелену слез вижу высокую фигуру.
— Вы? — шепчу изумленно. — Вы пришли?..
— Хасна! — Эмир резко разворачивается и вслед за мной вперяется взглядом в бабушку Озден, которая ступает в холл и останавливается, скрестив руки на груди. — Ты зачем пришла?
— А ты думал, я позволю тебе безнаказанно распоряжаться судьбами своих внучек? Приди в себя, Эмир-бей, — ворчливо отвечает ему Хасна.
— Госпожа Озден! — всхлипываю, заламывая пальцы. Мне хочется броситься ей на шею, и в то же время я не знаю, как она воспримет такое пылкое проявление чувств.
Зато Лале никого не стесняется.
— Бабуля! — кричит она, подбегает к Хасне и обнимает ее за ноги. — Как хорошо, что ты пришла! Они злые, хотят меня у мамы забрать.
Дочка поворачивается к Омеру и Денизу и грозит им пальчиком. Затем снова прилипает к ногам бабушки.