Но постепенно отношения между ними стали портиться. Папе у нас не нравилось, он стал скучать по своей работе, по друзьям, по родным. Мама с грустью говорила, что она его понимает. Наверное в Турции среди чужих людей она бы чувствовала себя так же.
Там папа работал в отеле, принадлежащем друзьям родителей. Если бы он женился на их дочери, этот отель стал бы ее приданым. Он все чаще стал упрекать маму в своих неудачах, и в итоге она сама предложила ему уехать. Увидеться с семьей, прийти в себя и определиться.
Отец определился быстро — через две недели после того, как он уехал, мама получила фотографии со свадьбы, где невестой была красивая черноглазая девушка, а женихом мой папа. Свадьбу такого уровня нельзя подготовить за столь короткое время, а это означало только то, что папа давно все решил. И просто ждал удобного повода.
Мама очень тяжело переживала его предательство. Я тоже была потрясена, особенно тем, что он отказался от меня, своего цветочка. Как будто у него не было дочери.
Я даже хотела сменить имя, когда получала паспорт, но меня отговорила мама.
— Я тебя все равно называю Ясей, солнышко. А Ясемин красивое имя.
Я все равно поменяла Ясемин на Ясмину. Ясемин звали папину маму, мою бабушку, которую я никогда не видела. И которая совсем не рвалась увидеть меня.
Мы больше об отце ничего не слышали, никогда. Мама со временем встретила мужчину, моего отчима. Он прекрасный человек, очень добрый и порядочный. У меня есть младший брат, и как будто все хорошо. Но я всегда чувствовала, что в новой маминой семье для меня нет места.
Недавно отчиму предложили работу в Канаде, и они всей семьей уехали в Ванкувер. Мама когда уезжала, прятала глаза и обещала забрать меня, когда они там обживутся и наладят быт.
— Я продам бабушкину квартиру, детка, ты же можешь пока пожить в общежитии? Канада очень дорогая страна, а Коле пока платят не так много, он же на испытательном сроке. Вот когда зачислят в штат, когда мы немного встанем на ноги, ты обязательно приедешь!
Но я уже была взрослой и понимала, что для мамы я как вечное напоминание о предательстве отца, поэтому в ее новой семье для меня никогда не найдется место. И я никогда не поеду жить в Ванкувер, разве что в гости. И то, если заработаю на дорогу.
Отца я навсегда вычеркнула из жизни. В свидетельстве о рождении в графе «отец» у меня стоял прочерк, наверное мама таким образом пыталась надавить на папу. В итоге все оказалось только к лучшему, не пришлось унижаться и искать его через консульство. А отчество с Омеровны я сменила на Олеговну. Ясмина Олеговна Беляева, уже месяц как Батманова.
Я не злюсь на отца, просто его для меня больше не существует. Я ничего не взяла из его внешности, жгучего черноглазого брюнета. Смуглого, с белозубой улыбкой. По тем фото, что оставались у мамы, помню что он потрясающе красивый мужчина. Сейчас фотографий нет, мама их все уничтожила. И это тоже к лучшему.
Человек, способный предать, не заслуживает ничего, кроме забвения.
Негромкий стон выводит из полусна-полузабытья. Наверное я задремала по дороге. Поднимаю голову и вижу устремленные на меня поверх кислородной маски злые глаза Жанны.⠀
Яся
Негромкий стон выводит из полусна-полузабытья. Наверное я задремала по дороге. Поднимаю голову и вижу устремленные на меня поверх кислородной маски злые глаза Жанны.
Рука взлетает к маске, сдвигает ее в сторону, и из-под нее доносится громкий свистящий шепот, пробирающий до дрожи:
— Что она здесь делает? Что здесь делает эта тварь?
— Успокойтесь! — к Жанне бросается медик, он пытается вернуть маску обратно, но та упирается и продолжает сипеть.
— Это она! Она меня толкнула! Она захотела убить моего ребенка!
— Прекратите, вам нельзя кричать. Успокойтесь и дышите, у вас низкая сатурация, — голос медика тонет в громком шепоте, переходящем в хрипы.
— Ты за все заплатишь, мой отец тебя засадит за решетку, будешь сидеть пожизненно. И не надейся, что Мир за тебя заступиться. Он женился на тебе из-за контракта, а теперь выбросит тебя на ту же помойку, где и подобрал.
Медик с опаской косится, а мне хочется исчезнуть, испариться. Закрываю ладонями уши, приказываю себе успокоиться. Я ни в чем не виновата. Она лжет о Дамире. Это неправда, он влюбился в меня. Влюбился…
— Он не собирался спать с тобой, дура! Он не хотел тебя, ты обманом затащила его в постель! Ты вообще не в его вкусе, облезлая тощая моль! — пробивается сквозь прижатые к ушам ладони, и щеки вспыхивают как спички.
«Она снова тебя провоцирует, выводит на эмоции, — мысленно твержу себе, заглушая несмело звучащий внутри голос. — Не ведись, Яся, не поддавайся. Дамир раньше любил брюнеток, до тебя. Он так говорил. А увидел тебя и пропал».