— Сходи-ка ты, Станислав Андреевич, попей кофе. Я сам все оформлю. А вы садитесь, Яся, садитесь. И давайте сюда ваш паспорт.
Доктор кивает, сгребает рассыпанные по столу бумаги и выходит.
Сажусь напротив, достаю документ и кладу на стол. Теперь я могу прочитать фамилию главврача на бейджике. Анохин Игорь Валентинович.
А Анохин Игорь Валентинович в свою очередь изучает мой паспорт.
— Беляева Ясмина Олеговна. Хм, Ясмина, — он поднимает глаза и одобрительно хмыкает, — красивое имя.
Анохин начинает заполнять формуляр, а я сама не знаю почему сижу и не заикаюсь, что я уже не Беляева, а Батманова. Я просто до сих пор не поменяла паспорт.
Послезавтра истекает месяц, как мы с Дамиром заключили брак, и завтра на десять утра у меня запись в центр предоставления административных услуг.
Я как обычно все прохлопала, поздно спохватилась и еле успела записаться в электронную очередь. Дамир будет ругаться, поэтому я ему ничего не сказала. Успела же.
— Игорь Валентинович, только я возможно беременная, — говорю Анохину, и ручка, летающая по бумаге, застывает в воздухе. — Это ничего?
— Возможно? — смотрит он на меня поверх очков. — Или непонятно?
— Я сделала тест, — объясняю, — он показал две полоски. Но задержка всего два дня.
— И как вы себя чувствуете?
— Ну… Хорошо, — пожимаю плечами.
— Ничего не беспокоит? Головокружение? Слабость? Тошнота?
Прислушиваюсь к себе.
— Да нет.
Пауза. Игорь Валентинович кусает нижнюю губу, не сводя с меня непонятного взгляда.
— Чего вы молчите, Игорь Валентинович, я могу стать донором? — переспрашиваю в какой раз.
— Что? А, да, да. Конечно, — его рука держащая шариковую ручку, летает по бумаге, оставляя после себя мудреные и малопонятные закарлючки. — Я посмотрю ваше горло, мы померим давление и пойдете на забор крови. Вот тут поставьте подпись, будьте любезны. И вот тут… В этом году флюорографию делали? А когда в последний раз были у окулиста?
Он засыпает меня вопросами, и я отвечаю. У окулиста была вместе с флюорографией, потому что перед поступлением в универ проходила медицинскую комиссию.
Расписываюсь в нескольких местах на формуляре и иду в перевязочную. Там меня уже ожидает целая команда. Укладывают на удобную кушетку, предлагают включить фильм, но я отказываюсь. Лучше полежу с закрытыми глазами эти десять-пятнадцать минут.
Десять. Мне предлагают осторожно встать. Поднимаюсь, прислушиваясь к изменениям в организме. Но как будто никаких особых изменений не чувствуется.
Меня переводят в соседнюю комнату, подсовывают сладкий чай, куриную котлету с ложкой каши. Я все уминаю за один присест. Я и не думала, что настолько сильно проголодалась.
За дверью слышатся голоса.
— Я отблагодарю, даже не сомневайтесь, — на уже знакомом ужасном английском говорит один из голосов.
Наверное его собеседник не сомневается, потому что открывается дверь, и в комнату входят Анохин с отцом парня, для которого я только что сдала кровь.
— Как вы, Яся? Все хорошо? — Игорь Валентинович окидывает меня странным бегающим взглядом. — Ешьте, ешьте, восстанавливайте силы. Организм у вас молодой, восстановится быстро.
Мужчина с ужасным английским и широкими плечами садится рядом.
— Как тебя зовут, дочка? — спрашивает он меня по-турецки.
— Ясмина.
— Ясемин… — он устало улыбается, в уголках глаз блестят прозрачные капли. — Я твой должник, Ясемин. Мой сын Атеш теперь твой брат. Мой дом — твой дом. Вот, возьми, дочка, найдешь меня.
Он всовывает в руку визитку и стремительно выходит из комнаты, а я мысленно желаю здоровья незнакомому парню по имени Атеш. С которым я и мой малыш поделились сегодня частичкой жизни.
Рука тянется к животу, но в комнату входят Илья с Егором, и я подавляю порыв. Прямоугольный кусочек черного картона, на котором золотом вытеснено имя, прячу в карман.
— Пойдемте, Ясмина, Дамир Даниярович вас ждет.
У моих парней мрачные лица, по которым я понимаю — что-то случилось.
— Егор, Илья, — зову тихонько, — вы почему такие? Все плохо?
— У Осадчей выкидыш, Ясмина, — глядя в соседнюю стенку, отвечает Егор. Поворачивает голову и смотрит мне в глаза. — Она потеряла ребенка.
— Там ее отец приехал, они ругаются с Дамиром Данияровичем, — продолжает за него Илья. — так что пойдемте быстрее.⠀
— Я ее посажу, эту твою нищенку, Дамир! — слышу резкий неприятный голос. Он кажется мне знакомым, и только спустя минуту я понимаю, что послужило причиной.
Интонации. Крикливые с истеричными нотками.