Я работала над своей подвесной инсталляцией, приваривая звезды к цепям, которые должны были свисать с уже созданной мной подставки из медных труб. Часы на стене показывали, что я проработала там уже два часа, а судорога в плечах говорила подсказывала, что на сегодня уже достаточно. Тем более что скоро стемнеет, и мне придется идти домой пешком.
Когда я сняла маску, мое внимание привлекло движение. Повернувшись, я обнаружила в другом конце комнаты рисующего Себастьяна. Он покрыл всю свою фреску еще одним густым слоем черной краски, так что теперь ничего не было видно. Мышцы на его плечах под тонкой футболкой напряглись, и он нанес еще немного краски.
Я быстро схватила свою сумку, надеясь проскочить мимо него, но удача была не на моей стороне. Как только я направилась к двери, его голова повернулась в мою сторону, и он выронил валик.
— Тебя подвезти? — спросил он.
— Нет, я прогуляюсь, — не останавливаясь, проговорила я, но он поймал мою руку. — Подожди.
Я не хотела смотреть ему в лицо. Краски для меня уже было достаточно.
— Я отвезу тебя. Дай мне минуту, чтобы привести себя в порядок.
— Баш, — вздохнула я. — Нет. Просто…
Он развернул меня к себе, но я не отрывала глаз от пола.
— Сегодня я приехал на одной из машин Брэдли. Мне нужно было привезти краску, а на мотоцикле я этого сделать не мог. Тебе не придется, блядь, ко мне прикасаться, Грейс. Просто позволь мне отвезти тебя домой, чтобы я знал, что ты в безопасности.
Я медленно выдохнула, зная, что он не отстанет. Дорога до дома была недолгой, и, если мне не придется держаться за него, как на байке, то я смогу это вытерпеть.
— Хорошо.
Через несколько минут мы были в его одолженной машине, но он не сразу тронулся с места. Он сидел, вцепившись в руль, как будто это был его единственный источник контроля, но он молчал, и я тоже.
Через некоторое время Баш завел машину и в полной тишине повез меня домой. Это было странно, не бороться с ним и вообще не разговаривать. Это были не мы.
Но «нас» больше и не было.
Баш остановил машину, и я вылезла, не произнеся ни слова.
Остаток недели прошел так же. Я ходила по классам как во сне, выполняя работу, которую нужно было делать, но не усваивая никакой новой информации. После обеда я работала над своими скульптурами, пока Себастьян рисовал, а потом отвозил меня домой. Всегда в тишине, всегда с сильным напряжения.
Я понятия не имела, как долго это будет продолжаться. Он должен был видеть, что я не сдаюсь. В конце концов, ему надоели бы молчаливые поездки в машине с девушкой, которая даже на него не смотрит.
Я этого хотела. Мне надоело быть его девушкой. Так почему же мысль о том, что Себастьян может жить дальше, вызывала у меня волну ужаса?
— Грейс.
Мы стояли перед моим домом, моя рука лежала на дверце машины.
— Да?
— Если ты думаешь, что мое молчание — это согласие, то ошибаешься. Я даю тебе время прийти в себя, но, если ты думаешь, что можешь начать что-то с кем-то другим, может, перепихнуться с каким-нибудь идиотом на одной из вечеринок Элайджи, подумай о его здоровье. Я, блядь, убью любого, кто к тебе прикоснется.
Я устало покачала головой.
— Я не… не перепихиваюсь. Это не я. Но если бы это было так, это было бы не твое дело.
— То есть то, с кем я сейчас сплю, не твое дело?
Кинжал. Сердце. Агония. Он специально использовал настоящее время, чтобы получше донести свою мысль.
— Точно, — я открыла дверь. — Именно так. Веселых выходных. Я не сомневаюсь, что именно такими они и будут.
Я не доставила ему удовольствия, хлопнув дверью. Я закрыла ее, как будто контролировала себя и не была на грани того, чтобы впасть в ярость или сжаться в клубок.
Я побежала, но он не преследовал.
Не в этот раз.
* * *
Субботу мы провели, зависая в доме у Бекс. Ее мама пыталась быть более заботливой, поэтому приготовила нам обильный обед, который перерос в ужин. Затем она отправила меня домой с контейнерами того, что от него осталось, и мы с мамой поглощали это все воскресенье.
Большую часть дня я провела за домашними заданиями и рано легла спать, потому что просто не могла больше бодрствовать. Это становилось для меня закономерностью, но я еще не была готова над этим работать.
Меня разбудил яркий, пробивающийся сквозь шторы свет. Было только одиннадцать, но, лежа в постели, я не слышала никаких признаков жизни. Наверное, мама тоже рано легла.