По дороге в школу моя мама прикусила нижнюю губу и мертвой хваткой вцепилась в руль.
— Нервничаешь? — спросила я.
Она быстро взглянула на меня.
— Разве не я должна спрашивать тебя об этом?
— Конечно, должна, но и я также могу задать этот вопрос. Ты явно очень нервничаешь.
Мама снова посмотрела на меня.
— И как тебе удается быть такой собранной и хладнокровной?
На самом деле я не была такой. Внутри меня словно образовался большой комок нервов от напряжения и беспокойства, но я была рада, что мама не видела этого во мне.
— У меня есть план. Надежный. И ничто мне не помешает его осуществить.
— Ну, у меня нет никакого плана. Я перестала ходить в школу в твоем возрасте. И, скорее всего, выставлю себя полной дурой перед всеми крутыми ребятами студенческого возраста. И что мне делать, если я попаду в групповые проекты? Никто не захочет, чтобы с ними занималась бабушка.
Смеясь, я погладила ее по руке.
— Если ты будешь вести себя, как бабушка-неврастеничка, тогда нет, никто с тобой не будет работать. И я очень сильно сомневаюсь, что в первый день будет групповой проект.
Мама подъехала к остановке около моей школы и повернулась ко мне лицом со слезами на глазах.
— У нас все будет хорошо, малыш.
Я прикусила щеку изнутри, чтобы сдержать собственные слезы.
— Так и есть. Мы справимся.
Она потянулась ко мне, обняв так крепко, как только могла, и лишив меня воздуха.
— Люблю тебя, Грейс. Желаю тебе успешно провести первый день выпускного года.
— Я тоже тебя люблю, мама. Желаю тебе потрясающего первого дня в колледже. Иногда секты вербуют наивных первокурсников в кампусах, так что будь осторожна.
Она фыркнула, отталкивая меня:
— Иди уже, умник.
Я смотрела, как мама уезжает, оставив меня на оживленном тротуаре перед старшей школой Сэвидж-Ривер. Меня не было здесь два года, и хотя я изменилась до глубины души, здесь все осталось по-прежнему.
В четырнадцать лет это высокое, внушительное здание пугало меня. Тогда я вела себя в своей стихии рядом со своими друзьями, никому не раскрывая свою неуверенность. В моей компании не было место слабости. Ведь признание в собственной нерешительности приведет к тому, что тебя запросто растопчут на месте.
Глядя на три этажа кирпичного сооружения, которое каждый день посещали более четырех тысяч учащихся, я почувствовала укол уже забытого страха. Но этот страх был подобен мгновению.
Поскольку у меня не было никакого намерения возобновлять дружбу со старыми друзьями, я могла бы абсолютно анонимно посещать кабинеты, переполненными людьми. Это было бы довольно просто, учитывая, что в выпускных классах насчитывалось почти тысяча человек.
Прозвенел предупреждающий звонок, сигнализируя об оставшихся пяти минутах до начала занятий. Это было оно. Новый старт на старом месте.
Я сделала глубокий вдох, а затем еще один, прежде чем шагнуть в толпу, позволив увести себя вперед большим количеством людей.
И вот… начинается.
Глава ВТОРАЯ
— Произошла ошибка. — Я протянула свое расписание методисту, которая выглядела раздраженной от одного моего присутствия. — Здесь не должно быть бизнес-математики. Это ош… Я не вносила ее в свой перечень.
Поджав губы, миссис Дэвис застучала по клавиатуре, оставив мои слова без ответа, будто совсем не слышала то, что я сейчас сказала.
Я помчалась в ее кабинет прямо из класса, крепко сжимая свое расписание в руке. И вместо того, чтобы заниматься социологией, я сидела в ее кабинете, размером со шкаф.
— Все верно, мисс Патель. Но у вас недостаточно зачетов по математике для окончания школы, поэтому вас определили на бизнес-математику.
Я поддалась вперед, пересаживаясь на край своего стула.
— Но я изучала предварительное исчисление в своей последней школе. Почему меня поместили именно в этот класс математики?
Она, наконец, подняла на меня взгляд, вглядываясь поверх своих очков в оправе.
— Да, и вы с трудом сдали на проходной бал. Я определила вас в менее сложный класс. Математика — это не всеобщий предмет.