Сиверов не собирался нарушать выстрелом привычную работникам склада гармонию здешних шумов. Резким движением метнул нож. Есть точка на левой стороне груди, между ребрами, – там лезвие пробивает сердце, но крови изливается наружу не больше чем полстакана.
Нож вошел по самую рукоять. Чеченец даже охнуть не успел, повалился на бок на пластмассовые синие ведра – сотни их стояли параллельными к опоре колоннами, перевернутые вверх дном, вставленные одно в другое.
Эта конструкция с самого начала выглядела более шаткой, чем другие. Сейчас она ощутимо дрогнула, зашаталась с краю. Сиверов собирался выдержать паузу, убедиться по мельчайшим признакам, что у чеченца нет напарника. Николаич тоже сделал знак рукой, предупреждая, что двигаться с места рановато.
Пирамида из ведер шаталась, хотя вряд ли после прямого попадания в сердце боевик мог дергаться в конвульсиях. Если она обрушится, водителю ближайшего погрузчика понадобится пара секунд, чтобы сюда свернуть. Он сразу же заметит труп, ребят придется срочно дергать с места…
Сиверов спрыгнул вниз, укрылся за колонной, затем залез наверх к мертвецу, чтобы вытереть пролившуюся кровь. Ее не так много, но запах слишком характерный. Тряпку он потом выбросит на крышу вместе с очередной партией мусора.
Нож забирать нельзя – он сейчас как затычка.
Стоит тронуть лезвие, как кровь хлынет наружу.
Нож останется в подарок тем, кто придет забрать труп. Они явятся скоро, в этом можно не сомневаться. Имеет смысл оставить им обрывок обоев с цифрой на обороте – пятерка и пять нулей.
Пусть поскрипят лишний раз зубами.
Сложив несколько раз послание, Глеб сунул его в правый карман спортивных штанов боевика. Забрал винтовку с оптическим прицелом. Вот за это спасибо. С такой работать одно удовольствие – «Энфилд», британское изделие, оборудованное самодельным глушителем. Патроны, правда, натовские, но магазин полный – тридцать штук.
Чеченцы еще пожалеют, что оснастили своего человека по высшему разряду. Для выстрела в спину хватило бы и чего-нибудь попроще.
Глава 26
Глеб не стал приносить с собой трофей, спрятал винтовку недалеко от «стоянки» отряда. Еще раньше попросил Николаича ничего пока не рассказывать об увиденном.
– Ребята, по-моему, и так морально готовы.
Незачем лишний раз натягивать им нервы. Если тот же Витек сорвется в одиночку, его отловят и отыграются за все свои неприятности.
Ди Каприо смотрел не мигая, его веки без ресниц, сморщенные от жара огня, не шевельнулись. Никаких комментариев, никаких вопросов.
Только подержал в руках винтовку, заглянул в оптический прицел и вернул трофей новому владельцу.
– Ну как мотоциклы? – поинтересовался Витек, когда двое присоединились к остальным.
– Залить бы бак да погонять. На вид ничего.
Разницы между ночью и днем на складах не наблюдалось. Постоянная езда погрузчиков, круглосуточное искусственное освещение. Каждый из команды спал по-своему: кто-то зарывался в щель между поролоновыми подушками, кто-то натягивал на голову куртку, кто-то ложился ничком.
У Глеба не возникало проблемы заснуть. Он упросил дежурных не отрываться от команды дальше чем на десять метров. Не стрелять, просто щелкнуть затвором при первом же подозрении – ему хватит этого, чтобы среагировать и подключиться.
Не засыпая, он, тем не менее, отдыхал. Когда-то Ян Давидович, знакомый врач, научил его давать последовательный отдых разным зонам и отделам мозга.
Способ простой как все гениальное. Достаточно представить мозг как дом с несколькими комнатами.
Содержимое их может быть каким угодно. Главное – образ постоянной, мерной работы. Это могут быть настенные часы, хитросплетения прозрачных трубок, по которым перетекает жидкость, игрушечная железная дорога, где паровозик с несколькими вагонами кружит по замкнутому контуру. Сам ты ходишь из комнаты в комнату, удовлетворенно осматриваешься. Потом выключаешь в одной из них свет, и она погружается во тьму.
Не торопясь переходишь в другую, гасишь свет и там. Оставляешь его только в одной комнате – этого достаточно, чтобы не вырубиться полностью. В продолжение ночи свет у тебя поочередно горит в разных комнатах. Важно только не погасить свет раньше, чем ты зажег другой, в комнате по соседству.
Ночь прошла спокойно. Неужели противник всерьез рассматривает твое предложение?
В середине следующего дня случилось ЧП – такого еще не было ни разу за всю историю команды. Тарасов полез на крышу – выбросить пакет с мусором и заодно опорожнить желудок. Полез и пропал.
В соответствии с правилом не оставлять никого в одиночестве за Тарасовым потянулся Воскобойников – конечно же, без большой охоты. Остался возле люка – голову не посчитал нужным высовывать. Сверху и так отлично слышны шаги по ребристой металлической крыше.
«Долго он будет вымучивать из себя?» – подумал по прошествии пяти минут. Потом решил все-таки проявить терпение. С этим типом надо быть осторожнее, чтобы опять не пошел вразнос.
В конце концов майору надоело ждать. Он высунулся из люка и на мгновение замер. Ни души, только мусор в пакетах, прочно привязанных к оконечности вентиляционной трубы. Первой в голову пришла мысль, что Тараса захватили живьем, и сейчас на него, на Дмитрия Воскобойникова, могут накинуть сзади петлю.