Следующее известие было самым любопытным.
На Лубянке много лет не интересовались судьбой всей компании, но теперь решили использовать их как наживку. Причем именно против него, Халила. Фээсбэшники видят в нем самого опасного на сегодняшний день человека в рядах чеченского сопротивления.
Подробностей плана информатор не сообщил.
Но суть его заключалась в следующем. В ФСБ изобразят дело так, будто решили вознаградить изгоев за перенесенные тяготы, отправить их на отдых на Черное море – там как раз бархатный сезон. На самом деле федералы рассчитывают, что он, Халил, решится здесь, недалеко от границ Чечни, взять дело непосредственно в свои руки.
Больше сотни сотрудников ФСБ в штатском будут контролировать ситуацию. Скоро ему нужно ждать «случайной» утечки насчет точного места отдыха.
Несмотря на свою молодость, Халил привык никому и ничему не верить. И тем не менее новость никак нельзя было принять за «дезу». Зачем стратегам из ФСБ вешать ему такого рода «лапшу» насчет своих планов? Предупредить: осторожно, уважаемый, не поскользнитесь? Похоже, они в самом деле выдвигают его на первый план, и оценка врага говорит о многом.
Конечно, там есть неглупые люди, они понимают, что герои первой и второй чеченских войн уже отработанный материал, способный только огрызаться. Новый вождь – среди молодых, с ним будет гораздо труднее.
Глава 36
Микроавтобус с занавешенными окнами мчал по ночному шоссе к одному из небольших подмосковных аэродромов. За рулем сидел человек в шапке с козырьком, надвинутой на самые брови. Правда, растительность на предназначенном для бровей месте у него отсутствовала напрочь, но козырек не мешал опознать личность по уродливой прорези рта и приблизительно вылепленному носу.
Забрызганный грязью пикап-"ауди" обогнал фургончик с ярко-красной надписью «Coca-cola» на боку и увеличенным изображением бутылки.
Ушел вперед, но не стал слишком далеко отрываться. В «ауди» ехали трое. Пассажир на переднем сиденье спросил по-чеченски у водителя:
– Зачем он сел за руль? Самая приметная рожа из всех.
– Больше не хотят чужих. Один такой чужак их чуть не привез.
Пассажир, не оборачиваясь, просунул руку между спинками кресел и легонько толкнул другого – тот полулежал на заднем сиденье, чтобы не светить свою голову в наушниках. В зеркальце было видно, как «слухач» кивнул и знаком попросил не дергать его, не отвлекать лишними вопросами.
Минут пять прошло в молчании. Потом он сам снял наушники и коротко бросил:
– Все там.
– О чем болтают?
– О том о сем. Ничего интересного. По-моему, они хорошо приняли перед отъездом.
– Тем лучше. Как думаешь, Валид, почему урод сел за руль?
– Этот шакал Бубнов только что доставал всех насчет своей печени. В больнице все проходили обследование. У них с уродом нашли болезнь печени.
– Значит, урод сел за руль как самый трезвый. Все равно непонятно, почему не фээсбэшник их везет.
– Я с самого начала говорил, что поедут сами, – вмешался водитель. – Они ведь поняли, кто их сдавал раз за разом, кто рассчитывал на них заработать. И больше не хотят связываться с прикрытием.
Человек по имени Валид снова надел наушники и, морща переносицу, прислушался к разговору в фургончике. Здесь, в пикапе, беседа продолжалась без него.
– Не боятся?
– А чего бояться? Чужака больше нет, некому теперь их закладывать. Все, кто хотел взять их на складах, мертвы.
– Теперь пришел наш день, йаум аз-зулла.
– Ты знаешь по-арабски?
– Я знаю Коран. Там написано о дне покрова, о каре, которая настигнет неверных. Они смеялись и предлагали Шуайбу вызвать обещанную кару.
«Давай, спусти на нас кусок неба», – говорили они. И тут пришло повеление Аллаха, все было кончено в один миг.
– Мохаммед расул Аллах, – водитель оторвал обе руки от руля и провел ладонями по лицу сверху вниз.
Он не спешил, движение получилось плавным и торжественным. Но даже на этом участке шоссе, где стало больше выбоин, машина не уклонилась от курса, как бы подтверждая силу божественного слова.
– Думаешь, их просветили, что за отдых будет на Черном море? Они бы скорей согласились сесть в тюрьму, чем туда поехать. Какой-нибудь начальник в ФСБ сказал, что они все герои и заслужили отдых. Выписали всем материальную помощь, оплатили два номера в гостинице среднего пошиба.
– Фантазия у тебя, – усмехнувшись, покачал головой пассажир на переднем сиденье.
– Жалко, они добраться не успеют. Я бы тебе доказал.
– Я думал, урод у них самый отмороженный.
А он, шакал, печень бережет, сто лет еще прожить надеется.
Время от времени собеседники вставляли в разговор русские выражения. Вот и теперь слова «фантазия» и «отмороженный» запросто вплелись в гортанную речь.
– Потом сравним их печени – его и кладовщика, – продолжил пассажир.
– Никого нам не оставят, не надейся. Всех повезут на Верховную Шуру, чтобы знамя доблести эмира вознеслось еще выше.
Разговор вполне отражал удивительное свойство восточной речи мгновенно переходить от тона трезвого и даже циничного к выражениям цветистым и выспренным. В наушниках у «слухача» звучало совсем другое…