— Ты чего это хихикаешь, Чижик? — спросила Лиса.
— От щекотки, — ответил я неосторожно. Но девочки, осознавая, что мы в Америке, а не дома, проявили благоразумие. Монастырскую скромность. И щекотать не стали. Почти.
— А не попить ли нам чаю, — вдруг предложил Антон. — Вчерашний чай был не чета нашему, грузинскому. На весь день зарядил.
— Ну… — протянул я.
— И ты, Чижик, после чая за рояль сел, — поддержала Антона Лиса. Только Ольга не торопилась.
— Чай, он, конечно, хорош. Хотя и не грузинский. Но кто этих китайцев знает, в самом деле. Вдруг там такие добавки, вроде первитина.
— Что за первитин? — спросил Антон.
— Стимулятор. У немцев на войне был. Бодрость, реакция, смелость до наглости. А потом — как воздух из шарика выпустят. Слабость, апатия, сонливость.
— Ты думаешь, они в чай первитин добавляют?
— Не сам первитин, а вроде. Какой-нибудь хитрый цветок, травинку, зёрнышко. Китайцы в травах толк знают.
— Ну, если травинка — что плохого?
— Если в одном месте что-то прибавляется, в другом непременно убавляется. Так и с бодростью. Может выйти боком в самый неподходящий момент.
— Но…
— Вот-вот. Похоже, ты подсел. Один раз только выпил чаю — и хочешь непременно ещё. Зависимость.
— Нет, какая зависимость. Просто…
— Просто пей обыкновенный чай. А там посмотрим.
Антон вздохнул, посмотрел на меня.
— Вот и проверим, есть зависимость, или нет. В «Дюну», пожалуйста, — это я таксисту.
Но по пути мы остановились в фотомагазине. Отдали на проявку отснятые пленки и купили полдюжины новых. Очень удобно, продают прямо в кассетах. У нас тоже бывает, но редко, а тут бери и пользуйся. Дороже, конечно, выходит. Но мы в Америке. Лопни, но держи фасон. Ну, и деньги-то есть, чего уж там.
Антон увидел «Поляроид» — и не выдержал. Купил. И кассет, уже для него набрал вдоволь. Сбылась мечта, говорит. Хотел купить «Фотон», да не решался. А тут «Поляроид». И не дорого, уговаривал он себя. На наши деньги пятьдесят рублей. А «Фотон» — сотня с хвостиком.
— А кассеты ты где в Черноземске возьмешь? — спросила его Ольга.
— Я впрок накуплю. Здесь. И, говорят, в «Березках» бывают, — и опять посмотрел на меня. Может, и я куплю такой же, тогда как-то легче будет.
Но я не купил, остался верен «ФЭДу». Но Антона ободрил:
— Бывают, бывают. Ну, и в Европе тоже.
Действительно, можно ведь будет купить в Лондоне, Париже или Амстердаме. Куда заведет судьба.
А не заведёт, так и не беда. Поиграет, да и надоест. Сбывшаяся мечта — уже не мечта.
В половине второго разошлись. Писать и диктовать сочинения «Как мы провели выходной день». В Нью-Йорке вечереет, в Москве так и вовсе ночь глубокая. Но газеты требуют — давайте материал, идет на ура.
А чего б ему не идти, если он начинается со слов «Советский гроссмейстер Чижик продолжает лидировать в матче с чемпионом мира Робертом Фишером». Под этот запев что угодно зазвучит райской песней. И я постараюсь, чтобы и дальше было так же.
Я включил «Грюндиг» и стал искать Москву. Слушать «Голос Америки» как-то не хотелось. Мне Америки хватает и без радио. Мне интересно, как там дела идут у нас. Привесы, надои, обмолот, социалистическое соревнование, встречный план и встреча киевского «Динамо» с московским «Торпедо».
Тряхнуло. Совсем слегка, еле заметно. Но всё же заметно. Не меня тряхнуло, а всю башню.
Землетрясение, верно. Зона повышенной сейсмической активности, как написано в энциклопедии. Той, синей, которую я иногда читаю на ночь.
Я прислушался. Никто никуда не бежит, не воют сирены, нет паники. В Лас-Вегасе всё спокойно.
Значит, ничего из ряда вон выходящего.
Я переключился на частотный диапазон и сразу поймал местную радиостанцию.
Разбитной ведущий, похохатывая, говорил о том, что сегодня Неваду немножко пощекотали. А-ха-ха.
Нашел другую станцию, третью — тут у них в каждом городе их несколько.
Наконец, объяснили внятно: это был подземный ядерный взрыв. Его отголоски. С испытательного полигона, где проверяют новую Косу Смерти: хорошо ли косит.
Чему радуются, над чем смеются?
А тут и два часа. Странно, но туман, обыкновенно охватывающий меня в это время, был прозрачен настолько, что если не приглядываться, то и не заметишь. Лишь бледные тени скользили вокруг, будто при ясном свете кто-то задумал показывать кино на серой стене.
А потом перестал показывать, поняв бесперспективность.
Ну и ладно. Даже хорошо. Чем меньше наваждений, тем лучше. Вдруг да и вообще всё прекратится?
Ой, вряд ли.
Я всё-таки вздремнул. Выработался режим труда и отдыха, нужно его всячески укреплять. Чтобы не рассыпался.