Я обычно сажусь наособицу, в левый дальний угол Большой Аудитории, и, если лекция интересная, слушал, а нет, так пачкал бумагу поправками ко второму изданию «Моего матча с Фишером». Подошла Наташа Гурьева и попросила принести «Патоморфологию» — книгу, что я привез из Америки. Нужно кое-что посмотреть. Если можно.
— Можно, — ответил я. — Конечно, можно. Интересуешься?
— Мне тему дали на кафедре патанатомии. Закрытую.
— Тогда умолкаю.
— Ну, — она оглянулась. Совсем уж рядом никого, но она снизила голос: — космические исследования. В институт привозят крысок, которые долго пробыли в космосе, и сравнивают изменения в органах по сравнению с контролем. С крысками, оставшимися здесь, на Земле.
— Понятно. То есть непонятно, в чем секрет-то? Дело нужное, интересное.
— Часть крысок в анабиозе. Анабиоз — вот в чем секрет. Только ты никому, пожалуйста.
— Тогда и ты никому. Ни-ни.
Потихоньку народ собрался, началась лекция. Доцент Сидоров читал разно. Иногда бубнил заученный текст, иногда же уходил в дальние дебри, выискивая связь между Парижской Коммуной, восстанием Пугачёва и островом Рапа-Нуи. Тогда его слушали с интересом. А иногда и вовсе вспоминал узника Шлиссельбурга, народовольца, пилота, снайпера, академика Морозова, утверждавшего, что буржуазия фальсифицировала историю, и что весь древний мир с пирамидами, спартанцами и слонами Ганнибала — выдумка попов. Не было никакого древнего мира, а Ганнибал — это искаженный литовский князь Гедеминас, который на самом деле искаженный киевский князь Владимир, который крестил Русь, но не в десятом веке, а в шестнадцатом. Но, конечно, теория Морозова не является общепризнанной. Возможно, лишь причудливая игра ума. Двадцать пять лет Шлиссельбурга, даже и с газетой «Таймс» — штука не простая.
Но сегодня Сидоров был вял, рассеян, и ограничился пересказом учебника. Я думаю, что дело в первитине. То есть в его отсутствии. Его, кстати, собираются запретить вовсе, и что тогда будет с нашими лекциями?
Что-нибудь, да будет.
После перерыва аудитория ополовинилась. Заскучал народ, разбегается.
А я всё думал о тёмной стороне медицины, той стороне, которую затронул в своём реферате Суслик.
Врачебная тайна первоначально, в средние века и раньше (если Морозов не прав, и «раньше» действительно было) касалась не только и не столько сведений о больных. Прежде всего, это была тайна профессии, тайна ремесла. Акушерские щипцы, к примеру, оставались фирменной тайной семейства Чемберленов более ста лет. Составы снадобий тоже были величайшим секретом, недоступным для профанов. И не только были: почему у нас открывали то пенициллин, то стрептомицин, то еще что-нибудь, открытое много раньше? Потому что технология производства являет собой секрет, которым не делятся. Вот и сегодня — анабиоз крысок. Может пригодиться для полетов к далеким планетам, а может для выживания в атомной войне. Тайна! Ну, не такая и тайна, раз её доверяют студентам, но всё-таки… А, главное, зачем для исследования крысок руководство по патоморфологии человека, а?
Всё кончается, кончилась и лекция. Народ разбредался неспешно, а у дверей меня перехватил Сашка Горелик, пятикурсник. Ну, теперь-то на пятикурсника смотреть можно почти как на ровню, все-таки третий курс это кое-что. Не то, что зеленый первокурсник.
Сашка теперь возглавил «МедПункт», институтский ВИА. Круговорот состава на практике: одни оканчивают учебу, другие начинают. Третьи, как Сашка, выдвигаются на командные позиции. И, как всякий толковый командир, Горелик мечтает усилить и развить своё подразделение, сделать его лучшим. А что для этого нужно? Для этого нужно обновить парк инструментов. Гитары, синтезатор, барабаны, тарелки, усилители, электроприблуды. Это на скрипке Страдивари можно триста лет играть, с электроинструментами такое не проходит. То, что пять лет назад было желанной новинкой, сегодня разве что для колхозного клуба годится. А где хорошие инструменты? Там хорошие инструменты. За границей. А кто у нас ездит за границу? Чижик у нас ездит за границу. И валюты у него вагон. Или три вагона. Но Чижик, скажем мягко, жлоб. Чижик запросто с деньгами не расстаётся. Потому и денег много, что не расстаётся. Но если его, Чижика, затащить в «МедПункт», солистом, гитаристом, клавишником, тогда он наверное расщедрится и купит всем сестрам по мере потребностей. Вот Сашка и не прекращает попыток приобщить меня к музыкальной жизни мединститута.