Я не возражал, авторы программы тоже. Два с лишним месяца утрясали организационные сложности: встречу должно было освещать телевидение, и, более того, решили снять документальный фильм, короткометражку на двадцать минут. Для зарубежного показа. С одной стороны — пропаганда достижений советской науки, с другой — пропаганда советского спорта. То есть — нашей страны в целом. Победителя Фишера знают во всём мире. А если и не знают, то благодаря фильму узнают, что молодым везде у нас дорога. В отличие от.
И вот сегодня в семнадцать ровно начнется историческая партия. Впервые встретятся два чемпиона, электронный и белковый. Возможно, это станет традицией.
Но счастье ничегонеделания длилось недолго. Зазвонил телефон, дежурный спросил, жду ли я некоего Мицкевичуса. Пана Мицкевичуса, — дежурный был не чужд чувства языка.
Конечно, жду!
И через пять минут Анатолий Петрович был у меня в номере.
— Ну, как? — спросил он без предисловий. Ни о погоде, ни о самочувствии говорить не стал.
— «Поиск» берет ваш рассказ, — я тоже не стал ходить вокруг да около.
— Когда?
— Думаю, в августовском номере. Аванс по подписании договора, — я из папочки достал стандартную форму. Два экземпляра. Один журналу, другой автору. Сумму проставил от руки.
— Я ожидал большего, — сказал пан Мицкевичус, читая договор.
— Я тоже. Напишите для нас повесть листа в три, в четыре. Что-нибудь подобное «Песчаному богу» — и будут совсем другие деньги.
Анатолий Петрович вздохнул и поставил в нужном месте подписи.
Сумма была не мала. Напротив, сумма была велика. Вдвое выше, чем заплатила бы «ТМ». Но автор не должен останавливаться на достигнутом. Просто обязан не останавливаться.
— И… — вопросительно посмотрел на меня Мицкевичус.
— Завтра-послезавтра я вернусь в Черноземск, сдам договор в бухгалтерию, и она отправит почтовый перевод. Думаю, на следующей неделе вы получите гонорар. Но это зависит и от почты Москвы.
Мицкевичус еще раз вздохнул.
— Не разделите ли со мной обед? — спросил я. Перед игрой я обычно много не ем, но ради автора можно сделать исключение.
Мицкевичус согласился, и мы спустились в ресторан.
Потихоньку я становлюсь завсегдатаем. Столик у пальмы, бутылка «боржома», овощной салат «а ля Мытищи». Память у официантов хорошая. Ну, и я знаменитость, победитель Фишера. Надолго знаменитость? Пока в Советском Союзе любят шахматы, и пока Фишера не победит кто-нибудь другой.
— Не стесняйтесь, Анатолий Петрович, заказывайте. «Поиск» платит, из представительских.
Мицкевичус стесняться не стал. Заказал другое, третье, пятое. И водочки. Впрочем, водки подали сто граммов. В графинчике. Такие здесь правила. Коньяк можно хоть литр заказать, а водку только сто граммов на человека. Во избежание.
Мы неспешно ели, точнее, вкушали, перемежая блюда разговорами. Говорил Мицкевичус, я слушал. Сначала с интересом, потом из вежливости. Сто граммов только раззадорили Анатолия Петровича, он дважды подзывал официанта, тот вопросительно смотрел на меня, я изображал недоумение, в дополнительной порции «Столичной» Мицкевичусу отказывали. И он не выдержал, сорвался, наговорил грубостей, обозвал меня жлобом, и ушёл.
Мдя.
С писателями это бывает. Равно как и со всеми другими. Потому-то и гонорар он получит по почте, хотя я мог бы заплатить и сразу, наличными, такие деньги при мне были. Но наличные… не факт, что он бы донёс их до дома. Душа меры не знает. А почтовый перевод даёт шанс, а главное, снимает с меня ответственность.
Рассказ из потока конкурсных выудила Ольга. Мицкевичус был в большом почёте лет пятнадцать назад, последнее время писал мало, но вот, прислал.
Рассказ по меркам Мицкевичуса средненький, но — пусть будет, решила Ольга. И я, памятуя о «Песчаном боге», повести Мицкевичуса, которую прочитал в пятом классе и которую помню почти дословно, вызвался встретиться с Анатолием Петровичем. Всё равно, мол, буду в Москве. Вдруг да и одарит нас произведением уровня бога. Или даже лучше.
Вдруг. Но вряд ли. Мне не понравился вид Мицкевичюса. И не в водке причина. Тут дела сердечные. Но лезть с непрошенными советами… Хотя к Андропову же я полез. И до сих пор жив. А почему промолчал сейчас? Да потому, что Мицкевичус прекрасно знает, что нездоров. Но мер не принимает. Мне о том сказали знающие люди из писательского цеха.
Вернувшись в номер, я переоделся. Режиссер фильма настаивал на классическом сером костюме, но я выбрал смокинг. Представление, так представление. Так, в смокинге, я и спустился к поджидавшей у входа «Волге».