Поезд тем временем подкатил к вокзалу. Вокзал здесь крытый, дождь не страшен, да дождя и нет.
Вышли. Багажа немного, мы ведь на воскресенье только.
— В отель Чедок, — сказал я таксисту.
По-немецки сказал. Обидно, досадно, но к немцам здесь относятся куда внимательнее, чем к русским. Внимательнее, вежливее, предупредительнее. Тяжелое наследие капитализма, да. Всю историю Австро-Венгрии чехам внушали: немцы — это господа. Вот и внушили.
«Чедок» — похож на гостиницу «Ленинград», что в Москве. Или на московский университет. Или на министерство иностранных дел. Схожий проект. Принимает преимущественно интуристов. А мы здесь интуристы. Позвонили в «Чедок», заказали номер и гида на завтра. С автомобилем.
Недоброжелатели нашей страны говорят, что русских в Чехословакии после шестьдесят восьмого года не любят, но я этого не вижу, и девочки тоже. Возможно и потому, что молодых, красивых, весёлых, спортивных и модно одетых девушек не любить невозможно. Ну, а я… Я тоже модно одет. А, главное, я Особый Гость Чехословакии — так прозвала меня пресса, освещающая шахматный турнир. И портреты каждый день в спортивных разделах газет. Всё потому, что турнир, говоря откровенно, средний, а я — шахматная звезда. Гвоздь программы. Победитель Фишера. И своим участием придаю ему, турниру, мировой отблеск: известия о победах Чижика появляются не только в местных, но и зарубежных изданиях.
Вот и в «Дружбе», то есть в «Чедоке» меня узнали и приняли радушно. Поселили рядышком, меня и девочек. В смежных номерах. С дверью в стене, да. На двенадцатом этаже. С роскошным видом из окна. Лиса позвонила насчет гида, пусть-де подъезжает завтра в восемь тридцать.
И мы стали прихорашиваться.
Гость подошел к девяти, как и договаривались.
Спустились в ресторан. Заказанный столик нас уже ждал: в Праге лучше позаботиться об этом заранее. Социализм, плановое хозяйство.
Пан Вацлав, так звали нашего гостя, прекрасно говорил по-русски. Еще бы не говорить, если родился и вырос в Советском Союзе. В Сибири. И, как водится среди русской провинциальной интеллигенции, стеснялся перейти к главному, к денежной части.
На помощь пришла Лиса, и финансовую часть уладили быстро. Пан Вацлав сегодня один из самых популярных писателей Советского Союза. Большая Литература предпочитает его не замечать, но у него миллионы читателей — без преувеличения. Скорее, десятки миллионов. Потому что «Пионерку», в которой он публикуется, читают не только пионеры. Во всяком случае, я читаю. Начиная с «Ночного орла». И, как Первый Читатель, очень хочу, чтобы пан Вацлав отдал свою новую повесть нам, в «Поиск».
И пан Вацлав хочет. Как всякий беллетрист, он любит писать, зная, что его книгу ждут настолько, что готовы заплатить аванс, и хороший аванс. Условия у «Поиска» для всех авторов простые: книга должна быть интересной и завлекательной, в книге не должно быть антикоммунистических идей в целом и антисоветских в частности, и книга должна подходить для читателей от двенадцати лет. Такова редакционная политика. И пан Вацлав идеально в неё вписывается. И потому Ольга предложила пану Вацлаву перевести для «Поиска» лучших и наиболее подходящих нашему журналу писателей Чехословакии. На его, пана Вацлава, выбор. И пан Вацлав согласился, и согласился охотно.
Подписав бумаги — тут же, между бокалами «Мельника», пан Вацлав повеселел, и стал рассказывать разные забавные истории из своей жизни в Сибири, в Праге, в Москве и опять в Праге. А потом, как всякий русский провинциальный интеллигент, перешел на политику. Он, конечно, любит Прагу, и чехов любит, а вот они его, похоже, не очень. Нет пророка в своем отечестве: в Чехословакии пана Вацлава ценят куда меньше, чем у нас. И для многих чехов он русский. Нет, до шестьдесят восьмого года это не мешало, даже напротив, но потом всё изменилось, его стали третировать, демонстративно не замечать, и он вернулся в Советский Союз. Сейчас подуспокоилось, да. И он снова в Праге. Чехи вообще спокойный народ. Словаки побоевитее, а у чехов вся боевитость израсходовалась в гуситских войнах. Теперь чехов запросто не раскачаешь: пока у чеха есть пиво и кнедлики, до остального ему дела нет. Вторая мировая? Он, Вацлав, тогда был мальчишкой, но помнит: всё прошло обыденно. Гитлер вызвал президента Чехословакии и предложил передать страну под протекторат Рейха, тот согласился. И все согласились. Один только капитан Павлик поднял свою роту на защиту Отечества. Один капитан, одна рота — на всю Чехословакию. Но, получив приказ старшего офицера, сдался. Кстати, немцы оставили и капитана Павлика, и его солдат на свободе, и только через три года Павлика отправили в концлагерь уже по совсем другому делу. Так что в войну чехи жили и с пивом, и с кнедликами. Но цены выросли, да. И рабочий день в промышленности продлили до десяти часов. И крестьянам ввели обязательные поставки сельхозпродукции. Ему, Вацлаву, такие лишения казались смешными. Он-то рос в Советском Союзе…