Наконец мельтешение прекратилось. Стоящая посредине комнаты женская фигурка покачнулась, и начала медленно поворачиваться ко мне лицом. В комнате было темно, и я видел только силуэт. Но вот женщина подняла руку и под потолком начали кружить два светляка, скудно освещая лишь застывшую фигуру. А я уже и забыл, насколько она красива. Во сне некоторые вещи были гипертрофированы, сейчас же передо мной находился мой идеал красоты женского тела. Белокурые волосы рассыпались по плечам, и частично прикрывал грудь, голубые глаза смотрели изумленно, а рот был слегка приоткрыт, словно она что-то хотела мне сказать, но никак не могла вспомнить, как правильно произносить слова. Она была полностью обнажена, но совершенно не смущалась, казалось, что ей все равно. Видение было настолько натуральным, что я даже на мгновение поверил в его материальность. Все также лежа на кровати, приподнявшись на локтях, я боялся спугнуть прекрасное видение. И даже, несмотря на то, что я считал, что Эва нереальна, все равно был уверен, что сплю, и мое воспаленное воображение подкидывает мне такие вот картинки.
— Что произошло? — наконец раздался хрипловатый голос, который в моей голове звучал все же немного не так.
— Не знаю, — совершенно искренне ответил я. — Да какая разница? Все равно это сон, а во сне может произойти все, что угодно.
— Например? — она говорила односложно, словно действительно забыла, как это делается.
— Например ты сейчас придешь ко мне, сама, добровольно и не будешь после прекрасной ночи пытаться меня убить, — я слегка наклонил голову, чувствуя бешенное возбуждение от одного вида ее обнаженного тела.
— Почему бы и нет, — она запрокинула голову так, что волосы колыхнулись, открывая больше обнаженной плоти, и хрипло рассмеялась. — Это было бы довольно интересным экспериментом. Все равно я себя кем-то, вроде твоей жены себя в последнее время ощущала. И что мы с тобой в браке состоим уже многие годы.
И она медленно начала приближаться к постели, а я молча продолжал лежать, жадно глядя, как она подходит ко мне. На то, что происходящее всего лишь сон, намекало и то обстоятельство, что Эва прекрасно видела сквозь мою личину. Она словно не замечала ее, а это вроде было невозможно, даже для таких сильных магов, какими являлись магини рода Керрай.
Дальнейшее превзошло все мои эротические фантазии в несколько раз. Когда я уже засыпал, полностью опустошенный на сбитых простынях, то подумал, что это видение дано мне для того, чтобы я уже наконец смог ее отпустить, и тут же молнией промелькнуло, а разве во сне можно спать? И после этого — пустота.
— Вставай, твою мать! — кто-то тряханул меня за обнаженное плечо. — Чем это ты тут занимаешься, пока я в поте лица собираю важную информацию? — приоткрыв один глаз, я увидел склонившегося над собой эльфа и рука тут же потянулась за мечом. Лишь через мгновение до меня дошло, что это Диран в своей отвратительной иллюзии.
— А это ты, и что ты сумел нарыть? — вставать не хотелось. В теле разлилась истома, а Дирана захотелось побить, за то, что вырвал меня из такого замечательного сна.
— Много чего, и все это безумно интересно, — приглядевшись, я заметил, что в комнате все еще темно. Висящие под потолком светлячки давали мало света, и я, хоть убей, не мог вспомнить, когда и как их там подвесил. — Да вставай же. Нужно прямо сейчас что-то решать, потому что утром будет уже поздно, — зашипел носфер.
— Не нервничай, неужели ты до сих пор не понял, как сильно Бертран начинает тупить, если его разбудить не ко времени, — одеяло рядом со мной зашевелилось, и из-под него показалась белокурая растрепанная головка. Эва прищурившись посмотрела на Дирана, затем вытащила из-под одеяла руки, сложила их у меня на груди, чтобы использовать как дополнительную опору для головы. — Рассказывай, что у вас произошло?
Мы с носфером смотрели на нее с одинаково отвисшими челюстями. Как это вообще возможно? Значит все, что в последний час вытворяли — сном не являлось?
— Ох, ничего ж себе, — Диран пощупал пространство позади себя, нашел стул, не глядя подтащил к себе и сел, все это время, не отрывая взгляда от Эвы. — Насколько я понимаю, Эва Керрай? Целую ваши ручки и восхищаюсь, — пробормотал еще больше чем обычно побледневший носфер. — Значит ли это, что та триангуляция все же прошла успешно? Да, о чем я говорю, конечно, значит, как же еще тогда объяснить подобное. Хотя вы и… и… — вот это не совсем объяснимо.