В отношении турецких Черноморских проливов говорилось, что их следует сделать «русско-германо-турецкой территорией при совершенно срытых укреплениях». Выдавая за действительное то, к чему, в частности, только стремилась Германия в Юго-Восточной Европе и на Ближнем Востоке, К. Монкевиц заверял русских дипломатов, что Турция не более не менее как горячо желает «соглашения с Россией через Германию».
Однако эта идея принципиально расходилась с информацией А. Н. Щеглова. Прямые и достоверные (и абсолютно секретные) сведения русского атташе свидетельствовали: Турция действительно ищет сепаратного мира с Россией, но не через Германию, а только напрямую. Эти данные позволили послу России А. В. Неклюдову избежать немецкой ловушки.
Несмотря на тщательно охранявшуюся конфиденциальность контактов (директор Германского банка и российский посол ни разу не встречались лично), в стокгольмской печати германским предложениям была обеспечена весьма широкая огласка, чему особо содействовал Джанбулат-бей. Обращает на себя внимание, что хорошо организованная утечка информации шла не только через него, но также через греческих и болгарских представителей в Петрограде и в столицах европейских держав, включая и Швецию. А. Н. Щеглову стало известно, что они с тревогой сообщали своим ведомствам: германская дипломатия ищет путей к сепаратному миру с Россией «за счёт Проливов и Константинополя». Таким образом, как мы видим, в расстановке ловушки участвовала и турецкая дипломатия, для которой утечка информации о возможном мире с Россией стала одним из средств давления на Болгарию в пользу союза с Турцией и на Грецию — для удержания Афин от весьма опасного для Турции выступления против неё. Таков был тихий и мирный Стокгольм летом 1915 года...
Последнее письмо, отправленное Щегловым из Стокгольма в Петроград, осталось без ответа. В ноябре 1917 года усталые матросы из отряда Николая Маркина равнодушно разбирали бумаги бывшего МИДа России. Никем не замеченными остались горькие слова, написанные рукой А. Н. Щеглова: «Средств личных вовсе никаких не имею, как жить с семьёй здесь, в Швеции, не знаю. Силы и умение положил на службу Отечеству...»
Были раздумья, были встречи с личным посланцем адмирала А. В. Колчака. Верховный правитель России звал к себе на службу друга — аса, теоретика и практика закордонной службы. Щеглов не поехал. Своё он отвоевал.
Перебрались в Париж: к родственникам жены, в Англию ехать не позволило самолюбие. Джесси оставалась с ним. Жили бедно. Кое-что удавалось зарабатывать лекциями, публикациями работ о Средиземном море; литературные труды не получались. Поддерживала редакционная работа во Всезарубежном объединении морских организаций...
На скромном кладбищенском памятнике в Медоне, под Парижем, только имя: Александр Николаевич Щеглов. И даты: 1875—1953. А можно ещё добавить: русский офицер, патриот, талантливый учёный, профессионал разведки.
Верная Джесси скончалась в 1956 году.