Но за всем этим разнообразием причин, побуждений, целей и интересов стояло новое миропонимание наливавшегося силой молодого государства, которому, как Илье Муромцу перед подвигом, нужно было взобраться на горы повыше, взглянуть подальше, узнать побольше. Татищев, вероятно, справедливо предположил, что подобное передвижение горизонтов было следствием постоянного расширения сферы уже познанной русскими «заграницы». После случая, описанного в «Вертинских анналах», и известий о путешествиях киевских княжеских послов для «выбора веры», перед нами первый зафиксированный в источниках крупный и весьма дальний выброс русской стратегической разведки. Выброс сразу на три континента. К сожалению, никаких подробностей о его организации и результатах, как и сведений о «ездоописателях», не сохранилось. Окружающий мир вообще как-то прозевал эту вылазку русских. Видимо, потому, что ни одно государство ещё не объявило землю сферой исключительно своих жизненных интересов.
НАРОДНАЯ КОНТРРАЗВЕДКА ПРИГЛАШАЕТ КИСЕЛЯ ХЛЕБАТЬ
Служба дезинформации, которую по обстоятельствам описываемых событий следует отнести к контрразведке, проявила себя при Владимире однажды. Дело было в 997 году. Владимир тогда отправился в Новгород собирать дружины против печенегов. Печенежская разведка заметила отъезд князя, знала она и то, что на юге Руси нет войск прикрытия (Киевская держава не без труда сдерживала натиск кочевников, «рать велика», по словам летописца, была «без перестани»). Вскоре степная конница вторглась в пределы Руси и наметила себе в добычу город Белгород, любимый Владимиром и сделанный им густонаселённым и богатым. Осада была очень плотной.
Начался голод. Когда он стал нестерпимым, созвали вече. Выступавшие были единодушны. От князя помощи нет, что же — помирать всем? Нужно сдаваться. «Един старец» по какой-то причине на сходке не присутствовал. Он стал любопытствовать у сограждан: «Чего ради вече было?» Ему объяснили. Старец повёл себя неожиданно круто. Он «посла по старейшины градскыя» и строго вопросил: «Слышал, яко хочете ся предати печенегом?» Видно, старичок-то был совсем не прост и даже, может быть, не такой уж старичок. Отцы города робко оправдывались: «Не стерпят людье глада». Старец не желал принимать никаких оправданий. «Послушайте меня, — прервал он излияния малодушных, — не передайтеся за 3 дни, и я вы (вам. — Авт.) что велю, створите». Начальники «ради обещашеся послушати» (радостно обещали послушаться).
Читателям, конечно, известно, в каких случаях высокопоставленные чиновники бросаются выполнять указание «с чувством глубокого удовлетворения» полученной оплеухой... Новоявленный воевода приказал собрать хотя бы по горсти овса, пшеницы или отрубей. И старейшины — опять радостно — это «снискаша» (можно не сомневаться, что в собственных кладовых, где к сусекам во все времена почему-то прилипало больше, чем у прочих обывателей). Старец сперва повелел женщинам приготовить «цежь, в нём же варять кисель», затем выкопать колодец, поставить туда кадь и налить её доверху. Вырыли таким же манером и второй колодец, опустили кадь и кинулись искать мёд. Нашли (что уже неудивительно) целое «лукно», припрятанное кем-то в «княжи медуши» — местном государственном медохранилище (понятно, кто был туда вхож). Счастливо обнаруженный питательный продукт (я уверен, что при необходимости нашлось бы и ещё другое-третье лукошко) было указано «розсытити», а сытой наполнить свободную кадь. Наутро белгородский мудрец «повеле» отправить делегацию голодных земляков к печенегам и пригласить их посмотреть, «что ся деет в граде нашем». Печенеги обрадовались, думая, что белгородцы собираются сдаваться, и, взяв талей (заложников), отправили в крепость «лучших мужей». Но там печенежских «любознательных» принялись стыдить. Ну где, спрашивают, у вас головы? Неужели вы надеетесь перестоять нас? Да стойте хоть десять лет! «Имеем бо кормлю от земле. Аще ли не веруете, да узрите своима очима». Печенегов привели к колодцам, ведром зачерпнули доказательства, отведали сами киселя с сытой и предложили гостям. Изумлённые кочевники попросили и с собой, иначе им не поверят. Добродушные от постоянного изобилия горожане (видимо, для общения отобрали кого-то из тех, кто держал оборону возле княжеской медуши) охотно удовлетворили их просьбу, а через несколько дней степняков простыл и след. Так закончилась операция под кодовым названием «Белгородский кисель».