Заключительный акт операции «Месть» происходил уже на «вражеской» территории. Ольга вновь послала к древлянам, заявив, что хочет прийти «поплакать» над гробом мужа своего и сотворить тризну (а тогда уже сможет думать и о замужестве). Пусть древляне тоже придут да захватят с собой «меды многие». Древляне опять слова суперечь не сказали и явились к могиле Игоря, находившейся неподалёку от Искоростеня (Коростеня), чуть ли не пятитысячным отрядом. Ольга приехала с «малой дружиной» и долго плакала по супругу, затем велела насыпать над ним курган и совершила тризну. Древляне сели пить меды, которые сами во множестве «извариша». Отроки Ольги прислуживали им. Кому-то из пьющих пришла в голову вполне трезвая мысль поинтересоваться у киевской невесты, а куда девались их прежние посланцы. Княгиня спокойно отвечала, что идут следом с дружиной Игоря. Заметив, что родственники со стороны будущего мужа скоро дойдут до нужных кондиций, Ольга велела прислуживавшим отрокам «пити на ня», то есть, вероятно, поднимать тосты за их здоровье для ускорения процесса. А сама под каким-то предлогом удалилась и дала знак дружине. Пять тысяч древлян навсегда остались лежать там, где сидели или прилегли, побеждённые медовым дурманом.
Заглянем снова в историческую «книжку с картинками». К сожалению, на этот раз художник что-то напутал, вместо Ольги изобразил древлянского (?) князя, перед которым стоит плечистый «отрок», препоясанный платом, и, вздымая в могучей длани солидных размеров кубок, произносит, очевидно, тост (видимо, миниатюрист думал, что «жених» тоже присутствовал на мероприятии: иллюстраторы, следует признать, не всегда внимательно читали текст). А в это время два других отрока утюжат мечами: один — точно упившихся древлян, а другой — тех, кто во главе с князем успели вскочить на коней, чтобы умчаться в Искоростень. Заметим, действующих лиц опять трое. Может быть, у художника была своя информация о том, что и как происходило при Ольге и он не всегда находил нужным считаться с летописцем? В таком случае нельзя не пожалеть о том, что имена столь потрудившихся на благо Отечества людей всё же канули в Лету.
Завершили дело военные, ведомые малолетним Святославом, его дядькой Асмудом и воеводой Свенельдом, — завершили уже обычным путём, разбив древлян в открытом бою и осадив их столицу. Хотя для взятия и полного сокрушения ненавистного племени и пришлось вновь прибегнуть к изобретательному уму Ольги (дань голубями и воробьями стоила древлянам пожара и вынужденной сдачи).
Любопытно, что такие влиятельные люди, как Свенельд и Асмуд, упомянуты в летописи только в связи с военными действиями. Видимо, их участие в предыдущих акциях Ольги не было сколько-нибудь значительным. Рассказывая об этих событиях, летописец назвал лишь «киян», «отроков» и «дружину», то есть горожан, дворцовых слуг и воинов, чьи имена не имели значения, так как это были в основном простые исполнители (лишь «надёжные» люди, о которых упомянул Татищев, могли быть в ранге бояр). Все нити многочастной и хитроумной контрразведывательной операции держала в своих руках эмоциональная, волевая и властная, наделённая мудростью и прозорливостью красавица княгиня («Добра суша зело лицем и смыслена», — говорит летописец). Может быть, её по справедливости и следует считать родоначальницей отечественной контрразведки.
Конечно, никаких «соответствующих органов» на постоянной основе в то время, да и много позже, создано ещё не было. Просто приходила, так сказать, нужда — и подбирались нужные люди. А миновала надобность — и они занимались совершенно иными, более постоянными, привычными делами. Горожане — ремёслами и торговлей. «Отроки» — дворцовыми и дружинными хлопотами. Старшая дружина «острила мечи» и «думала» с княгиней (но на другие темы).
ОТРОК СПАСАЕТ КИЕВ. ВОЕВОДА ВОЛК
При сыне Ольги Святославе дважды отличилась служба военной разведки и дезинформации.
Летом 968 года, вое пользовавшись тем, что Святослав был далеко на Дунае, печенеги с огромным войском подошли к Киеву и обложили город. На другой стороне Днепра с конным и пешим (в ладьях) войском стоял черниговский воевода Претич, но не решался прийти на выручку осаждённым — ввиду очевидного неравенства сил. Тогда люди «въетужиша» и принялись искать смельчака, который пробрался бы через печенежский заслон и сказал Претичу, что если он завтра не придёт на помощь, то истомлённые жаждой и голодом киевляне сдадутся. Вызвался некий отрок — то есть либо дружинник, либо слуга (может быть, Ольгин), либо просто юноша, хорошо говоривший по-печенежски. Он и отправился (по Никоновской летописи — ночью) выполнить это опасное задание. Держа в руках узду и спрашивая встречных степняков, не видел ли кто его коня, он благополучно добрался до берега реки, «сверг порты, сунуся в Днепр и побреде». Печенеги спохватились и начали стрелять из луков, но тщетно. Навстречу герою устремились русские ладьи, и подвиг разведчика оказался ненапрасным.