Кстати говоря, приход Евгения Максимовича в разведку после провала ГКЧП заранее был вычислен нашими аналитиками, и он отнюдь не свалился нам как снег на голову. Примаков легко и естественно вписался в наш коллектив, так как многих сотрудников здесь он знал лично, а главное, хорошо понимал международную обстановку и место России в изменившемся мире. Знание российской действительности, многочисленные деловые контакты с прежними и новыми государственными деятелями и острое политическое чутье позволили ему избежать на новом посту каких-либо ляпов и ошибок. Он никогда не выдвигал авантюрных предложений и не делал ошибочных прогнозов в развитии международных событий, тщательно сам выверял разведывательную информацию, предназначенную для доклада руководству страны.
Всю работу разведслужбы Примаков ввел в спокойное русло — систематический доклад актуальной информации, прогнозы, предложения, содействие средствами разведки внешнеполитическому курсу государства и никаких самостоятельных акций в сфере международных отношений. Всем абсолютно ясно, что руководить разведывательным ведомством при устоявшейся государственной системе намного легче, чем в условиях политической нестабильности в стране, раздираемой острыми противоречиями. Всем также понятно, что удержаться на плаву в таких условиях разведка может, если ее руководитель обладает высокими профессиональными и нравственными качествами и способен к тому же создать в руководстве службы коллектив единомышленников. Евгению Максимовичу все это удалось.
Прошло более полувека с тех пор, как мы познакомились с Примаковым в Московском институте востоковедения. В те далекие годы нам не дано было знать, кем мы станем впоследствии, и тем более, что оба окажемся на работе в Службе внешней разведки. Я вообще на первых курсах института не знал, что это такое, и не мог, конечно, предполагать, что спустя пять десятилетий не раз скажу Примакову: «Спасибо тебе, Женя, что ты спас разведку в самое тяжелое для нее время!»
Спокойное и разумное руководство Службой внешней разведки предопределило и назначение Примакова министром иностранных дел в январе 1996 года. Для него это был не свободный выбор: он подчинился логике обстоятельств.
Естественно, как человеку и политику Примакову было лестно и приятно, что ему предложили этот высокий пост, однако я уверен, что если бы он был свободен в выборе, он предпочел бы остаться на посту директора СВР. Прощаясь с руководящим составом разведки 10 января 1996 года, новый министр иностранных дел сказал: «Я прирос к разведке… Я провел здесь свои лучшие четыре года и четыре месяца… Ухожу от вас не по своей воле…»
Новое назначение Примакова повсеместно вызвало многочисленные отклики. Серьезные комментаторы отмечали знание им проблем внешней политики страны, компетентность в международных делах. При этом подчеркивалось, что новый министр не представляет никаких политических платформ, не служит интересам каких-либо политических групп, а движим лишь государственными интересами России и, кроме того, его линия в проведении внешней политики будет полностью предсказуема.
Наряду с объективными и спокойными комментариями было много и гнусностей, злопыхательства и просто охаивания. Появились и решительные прогнозы: «Специалисты дают новому министру один-два месяца, чтобы проблемы и трудности не оставили от маски самоуверенного сановника и следа». Активно обыгрывалась и тема утечки через Примакова секретов СВР на Запад. Со ссылкой на тех же анонимных специалистов утверждали, что на одном из первых заседаний руководства разведки Примаков потребовал дать ему список всей агентуры СВР, а потом эти данные, понятно, и утекли…
Мало-мальски знающие и разбирающиеся в делах разведки люди осведомлены, конечно, о том, что никогда ни в одной разведслужбе не составлялись и не составляются полные списки агентуры. Это категорически запрещено, и если бы какой-либо безумец дал такое распоряжение, то оно не было бы выполнено ввиду явно преступного характера подобного указания. Начальники подразделений разведки, конечно, знают свою основную агентуру, ибо иначе они не могут осмысленно руководить оперативными мероприятиями на своем участке работы. При этом в подавляющем большинстве случаев агентура известна им по псевдонимам, а не по их настоящим именам. Настоящие имена агентов в разведке вообще никогда не произносятся.
Когда в статье то ли о Примакове, то ли о разведке вообще идут ссылки на анонимных «специалистов», «знающих людей», «аналитиков», «ветеранов разведки», «высокопоставленных друзей-генералов», то далее обычно следуют беспардонное вранье, неуклюжие выдумки и просто злобное кудахтанье. Как правило, сами такие авторы никогда никакого отношения к разведслужбе не имели, Примакова в глаза не видели, а просто выполняли за деньги чьи-то поручения.