Я подумал: а возможно ли такое мероприятие в Японии? Возможно ли, чтобы сотрудники-ветераны какой-либо японской специальной службы провели вечер под девизом «Россия — любовь моя»? Вряд ли…
Но кто-то в этом мире в любом деле всегда должен быть первым…
ГЕОРГИЙ ИВАНОВИЧ, ОН ЖЕ ДЖОРДЖ БЛЕЙК
Среди сотрудников внешней разведки Джордж Блейк занимает особое место, и когда его называют живой легендой нашей Службы, то это не просто полюбившийся эпитет, а совершенно точное и конкретное определение его личности.
Разведывательная биография его общеизвестна, и здесь нет необходимости повторять ее. Мой рассказ о Блейке касается последнего десятилетия его жизни в Москве. Именно в этот период мы с ним подружились и стали вместе работать, выступая в паре с рассказами о работе Службы внешней разведки как в московских аудиториях, так и в других городах России.
География наших совместных поездок чрезвычайно широка, и эти поездки обогатили нас знаниями о жизни и проблемах самых различных уголков нашей страны.
За последние годы мы побывали в Архангельской области (август 1996 года), Курске (январь 1998 года), Туле (апрель 1998 года), Владивостоке (октябрь 1999 года), Мурманске (май-июнь 2000 года). Выступали в самых разнообразных аудиториях: перед коллективами местных органов Федеральной службы безопасности, военных контрразведчиков, пограничников, моряков, отдельных производственных предприятий. А во Владивостоке состоялись и встречи со студентами и преподавателями Дальневосточного университета. Принимали нас и губернаторы, и другие представители местных властей.
Первым выступал обычно я, после рассказа о современном положении и задачах Службы внешней разведки представлял собравшимся Джорджа Блейка. При этом всегда упоминал, что он награжден самыми высокими орденами нашего государства и что когда был учрежден ведомственный знак «За службу в разведке», то эта награда за номером один была вручена именно Джорджу Блейку. Это сообщение всегда вызывало шквал аплодисментов.
Мы планировали свои выступления так, чтобы не повторять одни и те же факты и примеры, не превращать их в штампы. И надо сказать, что Блейку это прекрасно удавалось, он всегда находил в своей биографии те эпизоды, которые в данной аудитории были наиболее уместными и интересными, тем более что выбор у него богатый: работа на советскую разведку в Лондоне и Берлине, корейская эпопея, участие в голландском движении Сопротивления в годы войны, пребывание в английской тюрьме «Уормвуд Скрабе» и побег из нее (до Блейка из этой тюрьмы не удавалось убежать никому), встречи со славными разведчиками мужем и женой Крогерами, с Кононом Молодым (Лонсдейлом), жизнь в Москве и т. д. и т. п.
Дать более или менее полное представление о Блейке, о его внутреннем мире, его идейных и политических взглядах трудно: он многогранен, разнообразен и, пожалуй, неуловим.
Я часто задумывался над тем, что описать не очень знакомого человека гораздо легче, чем человека близкого. Ухватишь несколько ярких черт, вспомнишь первые сильные впечатления, ознакомишься с результатами служебной деятельности человека — и готов портрет. С человеком же, которого ты хорошо знаешь, дело обстоит сложнее. Он уже как бы вошел в тебя, влияет на твое сознание видимыми и невидимыми путями, и тебе трудно выбраться из этих пут и найти для его характеристики точные формулировки.
Именно так дело обстоит с Блейком.
Блейк обаятелен, находчив, крайне дружелюбен, остроумен. Чувство юмора у него носит интернациональный характер, ибо за свою жизнь он общался с людьми всех континентов и всех цветов кожи. Да и сам он — человек, в котором смешалось много кровей и много национальностей. И для него давно уже стало главным не его национальное происхождение, а его собственная интернациональная сущность с самыми высокими мерами нравственности и гражданской ответственности.
Будучи в какой-то мере лингвистом, я все время приставал к Блейку с расспросами о его знании различных языков. На каком языке он думает, на каком языке видит сны, как легко ему переходить с одного языка на другой, и тому подобное.
Помимо русского языка мы много (обычно во время авиаперелетов) разговаривали по-английски и по-французски. У него прекрасный, чистый и очень понятный английский язык, он свободно владеет французским и так же свободно немецким. Арабский язык, который он изучал в детстве в Египте и потом в Ливане, у Блейка не закрепился (не было практики) и ушел в пассив. Ну а в отношении голландского — родного языка матери… тут я его подловил. Есть такая шпионская байка: когда женщина рожает — она кричит на родном языке, а когда мужчина считает деньги — он тоже ведет счет на самом близком ему языке. Выяснил я, что Блейк все же ведет счет на голландском языке. В эту его тайну я, стало быть, проник.