Я сопровождал аль-Бадра, водил его от одного деятеля к другому и переводил беседы, большей частью самого банального содержания. Вожди спрашивали: «Как доехали?», «Как ваше самочувствие?», «Как поживает Его Величество господин король?», «Как вам наша погода?», «Нравится ли вам русская кухня?», «Куда еще вас повезут?» и так далее.
«Как доехали?» На этот вопрос сразу и не ответишь. Был долгий путь от тогдашней столицы Йемена Таиза до Каира со многими остановками, а в Каире йеменцев посадили на наш Ил-14 и в полубессознательном состоянии из-за тряски и качки доставили в Симферополь. Пока йеменцы приходили в себя после изнурительного перелета, я высунулся из самолета и попал под град вопросов со стороны встречавшего йеменцев Сидора Артемьевича Ковпака, легендарного партизанского командира, дважды Героя Советского Союза и заместителя Председателя Президиума Верховного Совета Украины.
— Товарищ сопровождающий, — обратился он ко мне, — мы никогда не принимали таких диковинных гостей. Как с ними обходиться? Что с ними делать? Мы вот обед для них приготовили.
— Они прежде всего мусульмане и строго выполняют свои религиозные предписания. Поэтому не надо предлагать им спиртные напитки и свинину.
— Да. По этому вопросу, — вздохнув, сказал Ковпак, — мы уже получили указание из Москвы. А самим-то нам можно выпить?
— Самим можно, — разрешил я, очевидно превысив свои полномочия.
Обсудили еще какие-то детали, пока йеменцы не пришли окончательно в себя от перелета и не стали медленно выбираться из самолета. Воздухоплавателями они оказались никудышными и из-за непривычки к полетам, и из-за слабого физического развития.
Наконец я собрал всех вместе, познакомил с Ковпаком, и мы отправились в какой-то зал обедать. Здесь и произошел весьма крупный конфуз… Всего инструкции из Москвы предусмотреть не могли.
У банкетного зала нас ожидали дородные женщины — члены ЦК компартии Украины, депутаты Верховного Совета УССР, знатные доярки, знатные учительницы, знаменитые ученые. Все они были одеты в яркие праздничные платья, а на их могучих грудях сверкали золотом и серебром Звезды Героев, ордена, медали и депутатские значки. Самые красивые девушки вручали хлеб-соль и звенели монистами. Местный протокол уже побеспокоился о том, чтобы справа и слева от каждого малорослого йеменца сидели знатные женщины Украины.
Я же сидел весь красный и потный, сгорая от стыда и проклиная все на свете, ибо более дикой ситуации невозможно было себе и представить. Как известно, в Йемене женщины с открытым лицом на людях вообще не появляются. Сидеть с женщинами за одним столом — дело невозможное, непристойное и противоестественное в Йемене до сих пор.
Находясь в счастливом неведении относительно этих порядков, знатные женщины Украины, выпив по чарке и разобравшись с моей помощью, что половина свиты аль-Бадра — полковники и подполковники, стали приставать к ним, несмотря на полученные инструкции, с предложениями выпить чего-нибудь, используя примерно такие аргументы: «Раз ты подполковник, то не имеешь права отказываться от горилки, когда тебе предлагает женщина». Да они, может, и выпили бы, бедные, но не на глазах же всего общества!
Кстати говоря, накладок, проколов и разного рода казусов с йеменской делегацией было много, всех не перечислишь. На второй день после прибытия делегации в Советский Союз все газеты опубликовали состав сопровождавших аль-Бадра лиц, где были основательно перепутаны и должности, и имена. Путаница могла произойти из-за ошибок технического порядка, из-за трудностей в написании арабских имен, а также из-за не очень четкого толкования самими йеменцами должностей, которые они занимали в своем королевстве.
Мои попытки восстановить точное написание имен и должностей вызвали у протокола МИД СССР глухое непонимание, а ответ на мои предложения я получил очень четкий: «Раз “Правда” так написала — значит, так и будет впредь». И действительно, все газеты Советского Союза повторяли изо дня в день напечатанный в «Правде» вариант. Ущерба, однако, это никому не нанесло: йеменцы совершенно не интересовались, что и как о них пишут и пишут ли вообще. В других случаях бывало хуже. Вспомним, что новатор в угольной промышленности Никита Изотов, получивший всесоюзную известность в 1932 году, был, как выяснилось впоследствии, вовсе не Никита, а Никифор, но раз «Правда» напечатала… Так он и скончался «нереабилитированным», а тут какие-то йеменцы…
На торжественном приеме в Кремле йеменцы чувствовали себя много лучше, поскольку там были одни мужчины. Я ходил с аль-Бадром и знакомил его с ожившими вдруг портретами. Только оригиналы оказались и постарше, и как-то пожелтее и поодутловатее. Большинство из них, надо полагать, уже предчувствовало свой близкий уход с политической сцены.