Шофер тем временем достал из машины автомат и начал примерять к нему диск.
- Подходит! - радостно сообщил он комбригу. - Теперь можно будет тремя дисками пользоваться!
- Товарищ комбриг, - как-то робко обратился к Лапушкину Вайсберг, - вы, как я слышал, сказали что раненых вывозить не на чем?
- Есть на чём, две телеги в госпитале. Только раненых осталось куда как больше… а вы почему спрашиваете?
- Так вон за последним домом грузовик стоит, немецкий, с прошлого раза остался, когда немцы в наступление шли. Не ожидали наших в деревне встретить, сдуру залетели - ну их всех и постреляли. Бак, правда, тоже постреляли, но Сидоров дырки чопиками забил, а мотор целым оказался. Теперь там и бензин есть, правда всего с ведро - с мотоциклов разбитых слили. Но, думаю, за мост грузовик с ранеными точно доехать сможет, причем быстрее телег…
- Ну ты порадовал, майор! - в глазах Лапушкина действительно светилась искренняя радость. - С грузовиком-то точно побыстрее получится, нам тут немца всего-то с полчаса продержать нужно будет. Эй, да я тебя помню, игрушечник? Давай, садись в свой грузовик и езжай!
- Думаю, что лучше уж пусть водитель ваш этим займется. Я, откровенно говоря, грузовиком управлять не умею…
- Кузнецов! Берешь майора и на грузовике катись в госпиталь! Быстро!
- Зачем меня брать? Место, что для раненых пригодится, занимать? Мне, товарищ комбриг, и тут неплохо…
- А зачем ты, игрушечник, нам тут нужен?
- Игрушечник может и не нужен, а боец пулеметной роты Моисей Вайсберг очень даже пригодиться может. Басмачей гонял так, что товарищ Фрунзе лично благодарность объявил, глядишь - и германец нежную любовь Моисея Лазаревича на своей шкуре узнает…
Лапушкин резко приобнял майора:
- Ну, тогда тебе объяснять ничего не надо. Кузнецов! Женщину забери!
- Вечно ты, Лапушкин, сначала говоришь, а потом думаешь - раздался сердитый голос радистки. - Ведь на мое место двух раненых запихнуть можно, ты об этом подумал?
- Ой, извините, Людмила Константиновна, не узнал вас! Я больше не буду…
- Вот всегда так: учишь вас, учишь - а потом "ой, не узнал". И ведь опять соврать решил, так?
- Нет, не так, Людмила Константиновна, теперь, похоже, точно больше не буду - ответил сержанту комбриг, внимательно оглядывая окрестности. - Товарищ боец! давайте пушку вон туда, в кусты откатим! Игрушечник, куда пулемет ставить думаешь? Давайте побыстрее к встрече готовиться, судя по шуму немец сюда пойдет минут через десять-пятнадцать…
Шум боя впереди затихал. Но стрельба впереди пока не прекратилась, и бойцы разведроты, распределившись по местам вокруг зерносушилки, получили небольшую передышку.
- Лапушкин, вот ты мне скажи: почему комбриг с автоматом сидит в окопе? - снова раздался негромкий голос бывшей учительницы. - Я детей физике учила, про войну мало чего знаю. Но ты-то и в школе не дурак был, да и военному делу, смотрю, обучиться успел. Но я все же думаю, что комбриг должен полком командовать или дивизией, а в окопе рядовые бойцы сражаться должны. Я не права?
- Вы правы, Людмила Константиновна, вы же всегда правы. Вот только сейчас от всего полка осталась неполная рота… оставалась. Так что получаюсь я вовсе не командир дивизии или даже полка, а командир роты…- Лапушкин прислушался, а затем уточнил: - даже, скорее, командиром взвода. Вот и выходит, что мое место как раз в окопе. Ведь все просто выходит: задержит взвод немца на полчаса - сбережет роту, а то и две тех бойцов, кто уже кровь за Родину пролил. Вылечат их - и вместо этого взвода рота встанет, причем рота бойцов уже обстрелянных, более умелых, чем их бывший командир. И даже не вместо взвода… Лейтенант! Сколько у тебя всего бойцов?
- Шестеро! И вас с капитаном двое, товарищ комбриг!
- Вот видите, Людмила Константиновна, если повезет - а нам должно хоть раз повезти - мы тут отделение на роту меняем. Арифметика, третий класс: восемь человек гораздо меньше полутора сотен.
- Почему восемь? - Иванов услышал знакомый до слез голос. - А меня решили не считать?
- Петров! А ты какого черта тут делаешь? Тебя же паровозным колесом контузило!
- Ну уж не совсем и паровозным. Точнее, не совсем колесом: колпак с котла это был. Шесть ребер, правда, он мне поломал, но ребра - не руки-ноги. Так что эскулапы меня просто перебинтовали покрепче и обещали, что скоро заживет. Дышать, правда больно, но стрелять - нет. Бегать тоже больно, но тут, как я мыслю, бегать и не потребуется. А в грузовик наш раненые и так еле влезли, к тому же он и едет только на первой скорости… Кузнецов сказал, что до моста ему ползти как бы не час - так что если десяток моих выстрелов немца хоть на минуту задержит - уже польза будет. А если получится уже два десятка… Лазаревич, там у входа сумка с лентой к твоему "Максиму", угощайся! И тебе, командир, подарочек - Петров протянул Иванову две полных обоймы от ТТ. - Главврач передала, сказала, что все равно стрелять не научилась…