— Вот здесь направо, — скомандовала Маша, вспоминая, куда именно они поворачивали. Отца видно не было. Наверное, уже успел дойти до магазина и пошёл дальше или же нашёл Антошку, и теперь они все вместе дома.
— Дай позвонить, — попросила, Эдик тут же вытащил из кармана телефон. — Светка есть?
— На кой она мне!
В журнале звонков значилась "Любимая", но на этот раз это не вызвало в Маше ревности, вообще ничего не вызвало. Она позвонила себе, но длинные гудки так и не сменились ответом. Тогда она набрала Светке, номер которой знала наизусть.
— Чего тебе, козлина? — отозвалась та вместо приветствия.
— Это я, — предупредила Маша.
— Нашли, да? — тут же сменила манеру общения Светка, и Маша поняла, что задавать ей тоже же вопрос бессмысленно. Не вернулся Антошка.
— На реку едем, вдруг там он.
— Мишка тоже поехал искать, слышишь? Уверена, всё хорошо будет.
Уже второй человек пытался её успокоить, наверное, для того и нужны друзья: в трудной ситуации так нуждаешься в их поддержке.
— Звони, если что, — добавила Светка, отключаясь.
На реке было почти безлюдно, только несколько человек всё же плавали, не взирая на грязь. Опрос ничего не дал: никто мальчика не видел.
Маша больше не смогла сдерживаться, принимаясь плакать. Эдик смотрел на женские слёзы, чувствуя себя гадко.
— Маш, ну обойдется, чего ты, — пытался поддержать.
— И чем ты только думал, когда заговор за моей спиной строил?
— Да какой заговор! Просто…
Телефон Эдика завибрировал, и на экране высветилось имя "Маша".
— Ты звонишь, — немного удивлённо сказал Эдик, не зная, что Антошка забрал телефон. Она схватила гаджет, нажимая на зелёную трубку.
— Да, — ответила, надеясь услышать детский голос, дороже которого нет на свете.
— Это, — начал чужой женский, — мой Пашка, кажись, телефон украл? — поинтересовался он.
— Я не крал! — тут же донёсся тонкий детский. — Он на дороге лежал!
— Как же, ага. Прям от нас до Селивановых всё в телефонах, — не верила женщина. — Я по первому номеру позвонила, что тут был. Не знаю, где кого искать.
— Да-да, это мой, — подтвердила Маша, шмыгая носом. — А мальчик рядом есть? — спросила с надеждой.
— Пашка что ли? — не поняла звонящая.
— Нет, Антон. Сын мой. Ему четыре. Он из дома с телефоном ушёл.
— Ах ты негодяй такой, — послышался шлепок, и недовольный голос заголосил от боли. — Ты у дитя что ли отнял?
— Да клянусь, на земле нашёл! — отвечал мальчишка.
— Вы адрес скажите, мы приедем, — попросила Маша.
— Гаршина, 5. — Назвала женщина. Только это, я верну, если что, вы участковому не говорите. Я сама тут разберусь. Ты хоть понимаешь, что по тебе тюрьма плачет? — последнее, что услышала Маша, и звонок разъединился. Срочно следовало ехать в ту сторону, потому что Антошка точно там был.
Выбрав нужный адрес, Маша и Эдик последовали прямиком к самому синему забору который запомнил Антошка. Около дома их уже ждала та самая женщина, которая звонила, и сразу передала телефон в руки хозяйке.
— Может быть вы встречали здесь маленького мальчика 4 лет? — спросила Маша, смотря внимательно на женщину.
— Пашка, а ну иди сюда, негодяй такой, — призала мать. Из ворот вышел мальчик лет двенадцаии и исподлобья посмотрел на приехавших.
— Отвечай, где ребёнок?
— Да откуда мне знать? Говорю ж тебе, на дороге был телефон. Вот ты такая, конечно. Как брешешь тебе в лицо, веришь, а тут правду говорю — нет.
— Матери брешешь? — ахнула женщина.
Маша поблагодарила её за то, что она связалась с ней, и обещала не обращаться к участковому. Она тут же набрала Светке, но результата не было. Никого.
Послышался звук приближающегося мотоцикла. Дмитрий доехал до ближайшего леса, но следов ребёнка не обнаружил. Он звал Антошку, бесполезно. Тогда мужчина решил вернуться, и, если ребёнок не нашёлся, собрать соседей и пойти прочесывать лес.
Машина Михаила поравнялась с домом Дмитрия, около которого стояла девушка, а неподалёку лежала большая спортивная сумка с вещами. Михаил остановился.
— Приветствую. Женщина тут светловолосую не видели?
— Которая ребёнка ищет? — тут же спросила та. — Они с Димкой уехали, — шатенка посмотрела на часы и покачала головой.
— Нам двигаться надо. Время поджимает. А он никогда мимо чужого горя не пройдёт. Но, наверное за это я его и уважаю больше всего.
— В какую сторону направились? — поинтересовался Михаил.
— Прямо, а потом налево свернули, — указала она рукой.