— А почему мы ему не нужны?
— Потому что…, - но нужные слова не находились. Маша и сама не знала ответа на этот вопрос. Оставалось надеяться, что сам Эдик хотя бы догадывался, почему вычеркнул там просто одну жену с ребёнком и притащил другую. Будто подросший сын не нуждался в его воспитании и поддержке. Как раз наоборот, именно сейчас в маленькой смышлёной голове формировалось понятие семейных ценностей. А их и не было вовсе. Откуда тут ценности, когда отец старую игрушку заменил новой, будто не было никаких чувств, не было времени, что вместе прожили. Ничего.
Маша к своим чувствам не обращалась. Она держала обиду на бывшего мужа, но решила, что не станет противиться, если он захочет видеться с сыном, а потому не меняла номер телефона и не блокировала Эдика нигде. Только он и не искал. Из одного брака прыгнул в другой, и Маша запивала валерьянкой грусть, смотря на фотографии молодых, устроивших небольшую вечеринку. Лиза прилично округлилась, а Эдик выглядел счастливым. Больше Маша к нему в гости на страничку не заходила. Надо учиться жить одной.
— Ну так почему? — не отставал Антошка, и Маша пожала плечами, громко выдыхая воздух. Да что тут вообще ответить можно на такое?
Машина зарычала на улице, и Маша удивлённо посмотрела, как та принялась двигаться. Света всё же решила уехать, не попрощавшись? Но потом Ольхова поняла, что подруга просто ставит машину ближе к дому.
— Сейчас есть пойдём, — потрепала по голове сына Маша, услышав, как хлопнула дверь авто, а за ней послышались сетования. Жара спала, занавески были замочены в найденном железном корыте, висевшем в сарае, и любому прохожему было видно, что происходит в доме. Маша выглянула в окно.
— Что случилось?
— И чёрт дёрнул меня машину перегнать, — цокнула Света, — колесо пробила.
— А запаска есть?
— Да вроде была, только менять-то я не умею!
— И я, — растерянно согласилась Маша. — Давай завтра спросим, может кто поможет. Если нет, по интернету посмотрим как.
— Вот это у нас приключение, да? — поднялась Светлана и пошла в дом, закрыв на сигнализацию машину.
— А уехала бы сегодня, ничего не приключилось, — резонно заметила Маша, усаживая за кухонный стол Антошку и доставая еду, которую они прихватили с собой.
Понимали: сначала уборка, а уж когда руки дойдут до готовки, Бог знает. Потому в магазине по максимуму купили нужного на первое время и с собой приготовили.
— Я ради тебя осталась, а ты меня гонишь! — махнула на неё Света. — Кстати, что-то я тут туалет не видела.
— На улице, — кивнула вбок Маша, очищая вареное яйцо.
— Будка что ли?!
— Она.
— А зимой как?
— Так же, — пожала плечами Маша. — Всю жизнь баба Шура жила и ничего.
— Караужас, — вздохнула Светлана, соединив два слово в одно. — Ой, Маш, не знаю. Все улучшают жилищные условия, а ты, наоборот.
Ольхова посмотрела на подругу, и Света тут же прикусила язык.
— Да знаю, я, знаю, — взяла кусок курицы-гриль, отправляя в рот. — Первое время и всё такое, но, блин, сердце будет болеть, что я привезла тебя сюда и оставила.
— Место есть, можешь с нами жить, — усмехнулась Маша.
— Да уж нет, спасибо, — растянула улыбку. — Вернусь в цивилизацию и буду страдать там.
— Сколько я тебе должна-то за свет?
— Да успокойся, ничего.
— И бензин тоже.
— Машка, — посмотрела на неё зло Светлана. — Вот если ты мне подруга, то давай на такие темы не говорить, а поссориться хочешь — вперёд.
— Спасибо тебе, — тихо прошептала Маша.
Когда с ужином было покончено, Антону выдали телефон с мультиками, а женщины перешли во вторую комнату, чтобы и здесь навести порядок. И так до самого отбоя, пока не свалились без сил.
Утро началось с того, что кто-то заглядывал в окна. Маша увидела четыре любопытных глаза, рассматривающих комнату, и кивающих друг другу в сторону раскутанной Светки. Она лежала на спине с открытым ртом, закинув руку на лицо так, чтобы защититься от света, в домашней футболке и коротких шортах. Маша села на кровати, выглядывая из-за грядушки, и мальчишки тут же скрылись, понимая, что их заметили.
Она накинула халат и подошла к окну, чтобы посмотреть, куда сбежали шпионы и сколько им лет. Два мальчишки лет десяти припустили влево от дома, убегая и постоянно оглядываясь. Солнце уже светило вовсю, небо было безоблачным, летний ветер мягко касался верхушек деревьев, перебирая крону.
— Мам, — позвал Антошка, усаживаясь на постели. Пока спят вдвоём. С тех пор, как разошлась с Эдиком, Антошка стал каким-то боязливым, перебрался из личной кровати к ней, будто страшился, что и мама однажды куда-то денется. Не засыпал, пока она не ложилась рядом, и кричал, когда не находил её рядом, пробуждаясь. Так и теперь. Открыв глаза, испугался, и тут же позвал.