Достигнув нашего пограничного кордонного поста, занимаемого казаками, мы издали закричали казакам: «Свои! Свои!» Казаки подпустили меня близко, я показал свой паспорт и переехал здесь границу. С турецкой стороны и для турецких подданных здесь пропуска почти нет. От селения Ольты в русских пределах нет прямой торной дороги ни в Гассан-кала, ни, тем более, в Эрзерум. Этот участок границы турецкие пограничные стражи охраняли лишь периодическими объездами.
На казачьем посту я оставил своих людей, а сам в сопровождении казака с кордона поторопился съездить в селение Ольту, где расположен был штаб казачьего полка под командой полковника Домонтовича[34] (офицер Генерального штаба). Явившись к нему, я просил принять меня особо и открыл ему свое инкогнито. Он живо всем заинтересовался. У него я пробыл сутки в доме, никуда не выходя. Здесь я привел в полный порядок всю выполненную часть разведки, все это запечатал в надежный секретный пакет и сдал полковнику Домонтовичу для срочной отправки в г. Тифлис на имя г[енерал]-л[ейтенанта] Зеленого. Простившись сердечно с полковником Домонтовичем, я поторопился на пограничный пост, отстоявший все-таки в ю-12[верст] от сел. Ольты.
Узнав от казаков, что турецкий конный объезд границы был вчера перед закатом солнца, я выждал на посту более благоприятной минуты и незаметно проскочил кустами и лесом на турецкую территорию. От сел. Ольты ведет к г. Эрзеруму единственная горная тропа, по которой движение возможно только летом. Она-то и является единственным обходным путем всего Деве-Бойнинского хребта с его левого фланга, как позиции, прикрывающей доступы от русской границы к этому стратегической первоклассной важности городу и крепости.
Полковник Д[омонтович] предупредил меня, что, по собранным у него сведениям, в горах на хребте Севри-даг (юооо фут) уже давно выпал снег, и жители по этой дороге в Эрзерум не ходят. Я не возражал, но решил рискнуть и убедиться в этом лично. Первый переход от границы у сел. Ольты мы сделали беспрепятственно, постепенно подвигаясь среди совершенно уже покрытых снегом предгорий. Населения почти нигде мы не встретили. Дорога – горная тропа, но на этом переходе допускает с некоторыми работами и колесное движение. Для ночлега с трудом отыскали маленькое селение (4–5 саклей) в верховьях ущелья. Нас приняли молча, гостеприимно, но ни о чем не спрашивая. В глинобитной сакле было так много блох, что заснуть не пришлось всю ночь.
Выехали мы еще до рассвета при довольно крепком морозе, щедро заплатив за ночлег. Хозяин очень удивился, когда мы стали расспрашивать о дороге в
Эрзерум, и прямо заявил на предложение быть проводником, что не пойдет, так как в это время года «коза не перейдет Севри-дага». Мы ограничились расспросными сведениями и, получив верное указание, как идти до подножья перевала к сел. Каракунгар, смело двинулись вперед.
На наше счастье, погода стояла морозная, но ясная и тихая. Мы шли целый день с привалом, на котором вскипятили себе чай. Только очень поздно добрались до деревушки Каракунгар, состоящей всего только из 3-х саклей. Здесь мы решили отдохнуть и провели сутки. За это время я осмотрелся и ориентировался на карте и на местности. Перед нами высился массивный кряж хребта Севри-даг с отдельными куполообразными вершинами и залитый ярко блестящим на солнце снежным покровом. Погода продолжала нам благоприятствовать. Подкормив и перековав лошадей (туземными запасными подковами), мы решили, с Божьей помощью, рискнуть перевалить через хребет в Эрзерумскую равнину. Ни один из жителей ни за какую цену не решился быть нам проводником, и все отговаривали нас от этого движения. Но возвращаться назад не позволяло самолюбие и страстное желание выполнить это движение не только потому, что оно стратегически важное, а именно потому, что все сведущие люди считали его невыполнимым.
34
Алексей Иванович Домонтович (1846–1907) – генерал от кавалерии (1906); в 1886–1893 гг. командир 1-го Горско-Моздокского полка терского казачьего войска.