– Ну, что-то типа того...
– Замы тоже разные бывают... Порой бывает, что без своего...
– Ладно, не дуйся, майор! Не тебя имел в виду, братишка!
– Проехали!.. По большей части именно так и бывает... Эрзац!.. А насчет твоего вопроса... Так это чтобы не было стыдно смотреть в глаза своему подчиненному. Неужели не понятно?!
– Ну да, ну да...
– Что, так хреново?
– Не то слово! На кой хрен мы здесь три месяца колбасились, не понимаю! Чтобы теперь неопределенное время выполнять полуконтрабандные функции? Параша, одно слово!..
– Эк тебя разобрало, капитан, – ухмыльнулся Плющ. – Давай-ка, дернем по единой, я черкану тебе расписочку на документы, да и разбежимся по своим делам. Ну, ты как?
– Давай. А то на душе, что коты насрали...
Они опрокинули в свои глотки по двести граммов коньяка, и майор оставил Андрея в хмуром одиночестве.
Причина этой хмурости была проста. Или не очень проста... В общем... Суть задания заключалась в следующем. Взвод Кондора направлялся в Сомали на замену такого же взвода спецназа, таких же «гусей». С задачей...
В свободной теперь уже Эритрее полным ходом добывались алмазы, сапфиры, изумруды, рубины – несметные богатства для молодого африканского государства, пытающегося встать на ноги. Только... Государство это решило отойти от сложившихся сотню лет назад традиций. И ЮАР, и Ангола, и Ботсвана, да все, где обнаруживались кимберлитовые трубки, продавали свои добытые нечеловеческим трудом богатства в Голландию, по цене, установленной корпорацией «De Birs». Церберской, надо сказать, цене. Но... Так уж сложилось. Пришли когда-то голландские миссионеры, буры, как они себя называли, на эти территории, да и подчинили себе местные отсталые народы. На долгие, долгие годы... И стала Голландия мировым монополистом по производству ограненных алмазов, бриллиантов то бишь. И длилось бы такое положение вещей бесконечно долго, и процветал бы голландский гульден, если бы в 50-х годах XX века у Амстердама не появился немолодой, но очень деловой и настырный конкурент – Тель-Авив... И если «De Birs», а значит, Голландия были, по сути, экономическими захватчиками, то Израиль – торгаши, которые для своего процветания на алмазном рынке не могли предлагать цену за неограненные алмазы меньшую или равную голландской – они платили больше... Эритрея со своими каменьями подалась в сторону Тель-Авива, а Голландия «обиделась» на этот демарш. И занялась, грубо говоря, разбоем на большой дороге. Какие-то воинские подразделения полупартизанского-полубандитского типа орудовали на территории Эритреи, нападая на автомобильные караваны, состоящие из трех-четырех джипов, перевозящих свежедобытые алмазы. Затем эти башибузуки, а может, и другие, доставляли камни к границе с Сомали и передавали с рук на руки... Кому? Лучшему другу и соседу Голландии по карте, французским легионерам, которые и спроваживали все это добро в Джибути представителям корпорации... Короче говоря, участвовали в грабеже на политическом, общегосударственном уровне! Но так, чтобы никто о том участии не знал. «Ну, грабит кто-то негров, а мы-то тут при чем?» А для того, чтобы все и было именно так, то есть шито-крыто на всех стадиях этой вселенской аферы, обеспечивать ее обязывали бойцов с суперспецподготовкой. Таким был предыдущий взвод, таким стал и взвод следующий, то есть Кондора...
Задание это Филину категорически не нравилось, но... Он служил в армии и привык подчиняться приказам. Единственным утешением или, скорее, отговоркой и оправданием своего участия в этом безобразии для Андрея служило то, что ни он лично, ни его взвод не занимались непосредственным разбоем, они всего лишь сопровождали уже отнятое. Слабое утешение, но другого не было...
... – Все на местах, ком, – доложил по рации Стар.
– Хорошо... Гот?
– На связи!
– Где гости?
– Километр. Пылят потихоньку, не торопятся.
– Суки... – прошептал сержант еле слышно. – Вайпер, Питон.
– На приеме!
– Слухаю!
– Збигнев, контролируешь точку встречи и передачу груза. Игорь, максимальное внимание на дальних и ближних подступах – от этих мразей чего угодно можно ожидать, а мы уже ученые...
– Сделаем.
– Вот и отлично... Ну что, бойцы, приступим, помолясь. Все просто – встретились, получили груз, разбежались... По местам! – произнес Кондор в свой ларингофон и устроился на крыле около правой дверцы своего камуфлированного и страшно запыленного «Хаммера».
«Ну что, жопы черномазые, будем бодаться опять или разойдемся по-тихому, бортами, как говорят в Одессе?»
Это вопрос Андрей задавал себе в девятый раз и... Как и всегда, не знал на него ответа. А вопрос был не риторическим, а самым что ни на есть животрепещущим – во взводе Кондора уже были потери – один погибший и трое раненых... Передача груза происходила раз в неделю, по четвергам, как правило. Первые две передачи прошли, что называется, «в штатном режиме», а вот дальше... На третьем рандеву началось говно...
...17 февраля
Две предыдущие передачи прошли, в общем-то, без особых проблем, если не считать, конечно, презрительно-оценивающие взгляды привезших груз черномазых (поголовно!) «анархистов».
«...Да и фуй бы с вами, макаки черножопые! – думал тогда Филин, наблюдая со стороны за всем происходящим. – Нам ваши оскалы белозубые до одного места... Напугали ежа голой жопой!..»
Да, наблюдал со стороны! Потому что роль командира группы на подобной встрече выполняет командир среднего звена. В этом случае один из капралов тогда, как комвзвода, находится «в тени», зорко наблюдая за происходящим. В чем смысл такого «маскарада»? Всего взвода, то бишь весь состав, никто и никогда, кроме командования, конечно, одновременно не видел и не увидит – обратное означает полный крах, потерю профессионализма для этих Боевых Псов! На таких «дружественных» встречах твой vis a vis наблюдает в лучшем случае половину твоего взвода, в худшем, а это уже от обстоятельств, две трети, остальные – скрытый резерв. А если у Кондора во взводе треть всего личного состава были капралы – шестеро? А если не принято у «Гусей» во время работы носить знаки различия? Тогда своего оппонента, если он что-то и замышляет, можно два месяца водить за нос. Известно: уничтожил командира неприятеля – победил наполовину... И на кого может нацелиться твой враг?.. Вот эту-то карту и разыгрывал Кондор. На всякий случай. И оказался прав, к сожалению...
В тот день даже природа была против Андрея.
Сезон муссонных дождей был в самом разгаре. Сезон ливневых дождей... Казалось, что разверзлись хляби небесные, и на землю выливается все то, что не вылилось за восемь месяцев изнуряющего африканского пекла. Вода перед глазами стояла стеной, и создавалось впечатление, что все это светопреставление не закончится никогда. А вот для природы это было настоящим раем – она расцветала. Буйными, немыслимыми красками.
Но была еще одна сторона. Сторона разведчика-профессионала. И сторона эта была огромнейшей, здоровенной такой ложкой, совковой лопатой дегтя в весь этот мед...
Кондор нервничал. И хоть и старался изо всех сил не показывать своего нервного состояния, но скрыть его полностью никак не мог.
– Чего дергаешься, братишка? – первым не выдержал Питон.
– Срань все это! – рявкнул Андрей в сердцах.
– Чего срань-то, ком?
– Да погода эта африканская! Мать ее!..
– Чем те погода-то не угодила, капитан? – поддержал Питона Стар. – Впервой, что ли?
До оговоренного срока рандеву оставалось что-то около полутора часов. Без учета грязи, конечно. Время терпело, а потому бойцы Кондора, с его же молчаливого согласия, пока не торопились покидать кабины трех «Хаммеров», все оставались на своих местах. Именно поэтому те шестеро, кто находился в джипе сержанта, воочию наблюдали его легкую неврастению. Этот джип был своеобразным штабом взвода, практически КШМ [19]. Потому и спутниками Кондора были, за исключением двоих рядовых бойцов, «особы, приближенные к императору», – Питон, Стар, Гот, Вайпер.
Кондор посопел немного и обратился к Стару:
19
Командно-штабная машина – это аббревиатурное наследие осталось в голове Филина еще со времен почившей в бозе Советской армии.