– Я адъютант-шеф, мон женераль... Вы ошиблись...
На что Спайдер ответил не колеблясь:
– Паук ошибается очень редко, солдат!.. Согласно приказу бригадного генерала Огюста Жерарди от 2 мая 1999 года адъютант-шеф Ферри Ален произведен в чин «лейтенант», с соответствующим денежным содержанием...
– Служу Отечеству! – только и оставалось произнести Андрею.
– Спасибо тебе, сынок, за то, что сохранил людей и сделал то, что нужно было сделать...
– Да с перепугу это, Паук. Боялся так, что аж трясло всю дорогу!
– Я это слышу уже во второй раз после Нигерии, лейтенант... Если твои страхи рождают такие результаты, то бойся! Все время бойся!..
– А мои люди?
– Все капралы, принимавшие непосредственное участие в событиях, повышены на один чин. А кое-кто и на два... И награждены медалями «За мужество на поле боя» третьей и второй степеней.
– А рядовые?
– И кое-кто из рядовых...
– Я могу знать кто, Паук?
Генерал потер лицо ладонью и произнес:
– На моем веку в Легионе еще не было такого взвода... Насчет рядовых легионеров... Капралы Тень, Флэш и Оса награждены медалями третьей степени.
– Капралы?
– Капралы... – подтвердил генерал. – Сержанты Вайпер, Задира, Водяной, Стар, Гот, Джамп – медалями второй степени... И еще... Принято решение... Не только мое, лейтенант!.. Перевести взвод лейтенанта Кондора в статус учебного подразделения на базе 2-го ПДП на Корсике, для подготовки разведдиверсионных взводов... В твоем взводе, Чиф, половина унтер-офицерского состава прошла такое, что... И все уже заслуженные, отмеченные наградами Республики люди... Теперь вы будете учить воевать других...
– А если?..
– А если понадобится, то и воевать сами!
– Я не смогу учить, Паук...
– А не надо никого ничему учить, лейтенант! Ты просто будешь рассказывать, в деталях рассказывать про то, как вы выполняли свои задачи... Это все! Большего не требуется!
– И выбора нет?
– Нет, лейтенант! Я обязываю тебя делиться опытом!
– И про то, как боялся, будто месячный щенок?
– Про это особенно! От твоих страхов рождаются абсолютно нестандартные, но при этом, как оказывается впоследствии, правильные тактические решения! Вот и научи так бояться других, Чиф!!!
– Хорошо, мон женераль... Я попробую...
– Но не сразу... По прогнозам медиков, из госпиталя ты выйдешь в середине лета. Далее... Тебе положен длительный период реабилитации, не менее полугода. Ну и свой заслуженный сорокапятидневный отпуск после года службы в Легионе ты тоже еще не использовал...
– Меня четыре месяца не было на службе после Нигерии, Спайдер.
– Я этого не помню!.. Те четыре месяца были реабилитацией после ранения...
– Ясно...
– А раз вам ясно, месье лейтенант. – Генерал встал со стула, одернул китель и направился к двери больничной палаты. – То жду вашего доклада о готовности приступить к выполнению обязанностей командира учебного взвода не позднее 1 марта 2000 года! Приказ ясен?
– Так точно, мон женераль!
– Хорошо!.. Выздоравливай, Чиф!..
...Андрей опять прошелся по комнате, с головой окунувшись в воспоминания:
«А потом... Потом были два месяца в гипсе... Паук навещал меня раз в неделю... А уже в июле, почти перед самой выпиской, он сообщил, что меня могут списать психиатры... У меня и в самом деле тогда „сорвало крышу“ напрочь! От всех этих врачей, уколов, капельниц, процедур... „Зубами щелкал“ направо и налево... „Психи“ и поставили диагноз – PTSD... Этот „посттравматический синдром“ в военной психиатрии имел, до недавнего времени, еще одно название: „Вьетнамский синдром“, а после 90-го года получил и третье – „Афганский“... Но хрен редьки не слаще!
Из госпиталя вышел похожим на пустынного шакала – худой и злой. Готовый загрызть зубами любого... В башке полный кавардак, в душе полный раздрай... Ох и натворил же я тогда всего! Блин!..
Съездил в Израиль... Было немного поднакопленных денег, а тут подвернулся один кадр, который искал себе компаньона, чтобы тот вложил деньги в давно действующий, но какой-то «чахлый» итальянский ресторанчик. «Casa mia» – «Мой дом», бля!.. Я и бухнул туда все свои заработанные на службе в Легионе за год сорок тысяч «гринов»! А он, гнида, их попросту по девкам прогулял да пропил за два месяца... А пока он их пропивал, я в этом кабаке познакомился с Ольгой. Девочка с милыми и наивными глазами и душой зубастой барракуды!.. Поженились и развелись через месяц, когда она узнала, что от тех денег, что я вложил в ресторан, ничего не осталось!.. Простая львовская русско-еврейская охотница за тугими кошельками...»
Андрей закурил еще одну сигарету и опять подошел к окну, вглядываясь в занесенные снегом деревья:
«...Потом познакомился еще с одной... Красавицей... Правда, это наше „знакомство“ закончилось тем, что она родила мне через три года моего Максика, моего любимого сына!.. Но мы с ней так никогда и не поладили... Жили врозь, встречались от раза к разу... Как там сказал когда-то великий мудрец Востока Омар Хайям?
...А потом мне все это надоело! До цветных кругов в глазах! Я тогда вовремя позвонил Пауку! Иначе точно натворил бы чего и сел в тюрягу – с мозгами творилось что-то совершенно невообразимое!.. А Жерарди помог! Очень помог!.. Он отправил меня в далекий Бутан, в Гималаи, на «Крышу мира»!.. Три месяца жизни среди монахов-ламаистов, общения с ламами и настоящая, без увиливаний, «трудотерапия» сделали свое дело – я успокоился... И душевно, и физически... И стал ко всему относиться философски... Три месяца!..»
Андрей вновь уселся за клавиатуру своего компьютера и дописал несколько последних строк:
«Возвращаться в Израиль после всех произошедших событий Филин не стал. А зачем? В Земле обетованной его никто не ждал. Разве что его восьмилетняя дочка Машенька... Вернуться в Одессу он пока тоже не мог. И хоть и ждали его там начавшие очень быстро стареть его родители, его друзья, его братья по оружию, с которыми он прошел очень много, но... Пока Одесса была для него табу...
Из Бутана он добрался до индийской столицы Дели и взял билет на самолет до Марселя... 12 часов лету на комфортабельном «Boeing-747» и...
«Bonjour, la France!»...
А еще через сутки, 1 марта 2000 года, вновь стоял перед КПП, у ворот в городишко Абажель... Он опять вернулся сюда, потому что ему больше некуда было возвращаться... Он вернулся, чтобы... Опять служить и опять воевать... «Афганский синдром», мать его!..
И тогда, перед этими зелеными воротами, он сказал:
«Bonjour la Legion Utrangure! Bonjour „la Maison natal“... Qu’il est plus loin?..» [67]
И было еще много чего!
Были спецоперации...
И были потери... Горькие и невосполнимые...
Было Косово, в составе «Голубых Касок», была Боливия, и опять был проклятый им еще в 88-м Афганистан, и опять была Африка – крохотный, но воинственный Кот д’Ивуар...
И был еще многократно произнесенный девиз «La lеgion – ma Patrie!»... «Легион – мое Отечество!»...
И были еще четыре года службы...
Но...
Это была уже совсем другая история про Филина... Которую ты, мой дорогой читатель, скорее всего узнаешь позже, не сейчас...
Просто лети за ним в его Полете За Моря...
И пой вместе с ним его песню-девиз: