– Серега, перевяжи братишку! – бросил Андрей Осе, хотя тот и сам уже достал перевязочный пакет. – Промедол уколешь обязательно! И это... Кровь надо остановить!.. Спускайтесь вниз... Разберешь пару патронов и присыплешь!..
Старый способ остановить кровь из раны – присыпать ее порохом. Боль при этом жуткая, все жжет так, словно в рану воткнули раскаленный докрасна стальной прут, но кровь в ране тут же сворачивается! А главное, что после такого врачевания ни одна рана никогда не загноится – порох обладает еще и антисептическим действием.
– Потом оставишь его внизу, оставишь станцию и пойдешь к Вадиму.
– Отставить, капрал, – проговорил вдруг Клим. – Не надо, Андрюха!.. Мы с Вадькой десять лет бок о бок воевали!.. Я сам к нему пойду! А царапина эта – ерунда! Переживем, чай, не в первый раз... Дай Бог, чтобы в последний...
– Клим. У тебя потеря крови...
– Ты меня плохо знаешь, Филин?!. – Клим посмотрел в глаза Андрея так, словно заглянул в самую душу. – Я пойду к моему прапорщику сам, капитан! И не надо ничего менять – справимся!..
– Ладно... – Андрей не смог отказать. – Только больше не высовывайся...
– Все будет путем, командир. Спасибо... – Он как-то грустно улыбнулся. – Мы же с ним донские казаки! Оба воронежские!.. А казаков, как известно, «пуля боится, и штык не берет»! Сам же видишь – штык уже не взял!..
– Ты мне нужен в рабочем состоянии, капитан.
На что Клим улыбнулся и запел шепотом:
У-опа!
– Понял, капитан?!.
И столько было в этой глупой песенке жизнерадостной, даже детской какой-то энергии, что Андрей улыбнулся в ответ:
– Иди уже! Клоун!..
В эту секунду в наушнике «Фалькона» раздался голос Вайпера:
– Снайперисты прыбулы до заводу.
– Наблюдаешь?
– Так...
Последовала двухминутная пауза, и Збигнев заговорил вновь:
– Еден на горищи... Другэ викно... (Один на чердаке... Второе окно...)
Поляк находился от снайперов гораздо ближе Андрея, поэтому сейчас выполнял еще и роль корректировщика.
– Вижу его, Вайпер. Второй?
– На другому поверху. У дальнем окне.
– Разведчик?
– Той пишов до нызу. Йон зараз биля входу. (Этот спустился вниз. Он сейчас около входа.)
– Что делают?
– Вымкнули ночники. Чекают... (Включили ночники. Ждут...)
Часы Андрея показывали 2.50.
«Все... Все „основные“ вышли на позиции, – подумал он. – Теперь будут ждать часа полтора и начнут под конец собачьей вахты...»
– Всем внимание! Стрелки вышли на позиции! Готовность «Ноль!»! Время «Ч» – 4.30! Конец связи!..
...Они шли медленно. Так, словно вышли на прогулку. Вот просто взяли мужики, собрались, да пошли по деревне погулять. Хотя... Нет! Они, скорее, походили на тех, фашистских эсэсовских карателей, которые входили в белорусские деревни и стреляли-жгли все, что попадало в поле зрения!..
Горланя что-то по-албански, «колхозники» шли по тем трем улицам, которые еще вчера определил Андрей, во весь рост и цепью... Это была классическая «операция зачистки населенного пункта», только в самом кровавом, в самом жутком ее варианте...
Партизаны прочесывали буквально каждый дом.
Сначала через забор во двор бросалась наступательная граната, потом в него врывались двое боевиков и зачищали дом из автоматов. В шахматном порядке. Сначала двое работали в доме на одной стороне улицы, заканчивали, потом другая пара зачищала дом на другой стороне, а остальные уже подходили к дому третьему... Было видно, что этой тотальной зачистке их учили грамотные и опытные инструктора...
– Оса! – проговорил Андрей в микрофон.
– На приеме!
– Связь с Пауком! Пусть связывается с гарнизоном Тутина! Болгары должны быть здесь не позже чем через час! За это время партизаны увязнут в деревне, а мы им поможем!
– Есть!
«Ну что, „колхознички“, повоюем?..»
– Тень!
– Слушаю!
– «Курильщик»?
– Не вижу! Затихарился где-то!..
– Всем! Мужики, осторожнее! «Курильщик» где-то здесь... Ждем, пока партизаны выйдут на площадь... Вайпер!
– Тут!
– Снайперы наши. Ты работаешь...
– Першого, на горищи. Я його бачу! (Первого, на чердаке. Я его вижу!)
– Добро! Мой – второй...
Чиф взглянул на часы, которые показывали уже 4.55.
«Не торопятся, суки! Не боятся ничего! Первый патруль будет на трассе только в 7.30... За это время они надеются полностью зачистить местных сербов и приготовиться к встрече ооновского патруля... Ничего, мы эти планы немного подкорректируем!..»
И тут произошло то, что не смог бы предусмотреть ни один, даже самый острый ум или сверхмощный компьютер... «Человеческий фактор» – так обычно говорят потом, при разборе полетов... А разведчики всегда называли это – Господин Великий Случай...
Видимо, у кого-то из мужчин тех сербских семей, что не спрятались, не забаррикадировались в церкви, сдали нервы, когда он понял наконец-то, что убивать их пришли по-настоящему, всерьез...
До площади боевикам оставалось пройти еще метров двести, когда перед ними метрах в десяти-пятнадцати распахнулись железные ворота и из-за них выскочил крепкий молодой мужчина с пятизарядным охотничьим карабином и стал раз за разом стрелять в албанцев!.. Фактор внезапности сыграл с партизанами злую шутку – двое боевиков тут же упали замертво, а еще один, раненый, стал отползать за толстый ствол дерева...
«Уходи! Уходи за ворота с линии огня! – орал ему мысленно Андрей. – Уходи за ворота и беги за своими, быстрее!..»
Пока мужчина с карабином стрелял по боевикам, вдоль по улице, прижимаясь к заборам, бежала к площади его семья – пожилая женщина лет шестидесяти, путаясь в складках длинной юбки, и молодая, лет тридцати. Она поддерживала как могла пожилую, одной рукой, потому что вторая была занята ребенком... Девчушка лет семи-восьми испуганно жалась к матери, обняв ее за шею одной ручкой, а второй она прижимала к себе небольшого коричневого плюшевого мишку... Каждый спасал самое ценное для себя...
Мужчина отстрелял обойму и даже успел перезарядить свое оружие, вставив вторую кассету с патронами в магазин своего карабина. Но тут из-за забора дома напротив по нему ударили сразу из двух автоматов... А потом стали стрелять вдогонку беглецам...
«...Твою мать!!! Быстрее, быстрее же!..»
До площади беглянкам оставалось пробежать еще метров пятьдесят, когда пожилая женщина дернулась и прямо так, как бежала, с ходу, плашмя, грохнулась на мостовую. А молодая... Она только на секунду приостановилась, закричала что есть мочи и рванулась по улице к спасительной церкви, прижимая к себе девочку двумя руками.
– Чиф! – проговорил в наушнике голос Горе. – Я помогу! Я отсеку от них этих поганцев!!!
– Отставить!.. – рявкнул Андрей.
Теперь грохот приближающегося боя заглушал все остальные звуки так, что приходилось чуть ли не орать во все горло:
– Она не знает, кто будет стрелять ей в лоб! Если она испугается, то повернет обратно! Тогда все... Ей надо дать добежать до угла и выскочить на площадь!
– Не успеет!
– Успеет, Вадя! Должна успеть!
И тут Андрей понял, что партизаны практически добились того, чего хотели с самого начала – боевики выгоняли женщину из улицы прямо под пули засевших на заводе снайперов.
– Вайпер!
– Слухаю!
– Работаем стрелков!!! По моему приказу!
– Ешчь!!!
Пули уже вовсю жужжали злыми огненными шмелями по площади и громко цокали о камни ее мостовой. Оружие боевиков было заряжено в основном трассирующими патронами, а потому казалось, что площадь поливают огненными струями. Вот загорелся один дом, за ним второй, и площадь осветилась мерцающим красным светом...
Андрей припал к прицелу своего мощного и надежного «Хеклера», вдохнул поглубже и затаил дыхание, ловя промежуток между ударами собственного сердца.