Первая полоса пестрила громкими фразами и нашем разводе. Для обложки выбрали старую фотографию, которую эта же газета печатала рядом со статьей «Самая крепкая пара».
От волнения у меня перехватило дыхание. Я не стала даже вчитываться в текст.
– Простите, мне нужно бежать!
К большому счастью в кошельке оказалась тысяча налички. Оставив деньги на столе, не глядя по сторонам, я устремилась вон из ресторана.
Нужно было успеть в редакцию газеты. Они закрывались с минуты на минуту, но я ожидала застать там кого-то, чтобы задать пару вопросов.
Гнала по Москве на бешеной скорости, думая только о том, какой урон моей репутации и репутации холдинга может нанести эта статья.
А главное как! Как они узнали? Не знал никто. Борис рассказать не мог, это бы нанесло удар по его бизнесу, Галина Яковлевна никогда бы не стала подставлять ни меня, ни своего сына.
Вездесущие папарацци! От них нигде нет покоя!
Бросив свою машину прямо у дверей редакции, я скорее помчалась на третий этаж, где в окнах горел тусклый свет, а значит кто-то еще был на рабочем месте.
– Девушка, Вы кто и к кому?! – на этаже меня попыталась остановить совсем юная девчонка с папками бумаг в руках, но я пролетела мимо нее, даже не заметив.
В кабинете редактора, склонившись над клавиатурой ноутбука, сидела женщина моих лет. В ней я узнала главного редактора газеты. В силу профессии я знала многих из этой сферы в лицо.
– Добрый вечер. Напомните Ваше имя, пожалуйста.
– Вы кто такая и почему я должна говорить Вам свое имя? – я удивленно изогнула бровь, потому что давненько главные редакторы успешных изданий не спрашивали моего имени. – Ах, Вы…
Женщина, имени которой я не знала, сняла очки и устало потерла переносицу. Судя по всему, понимала, что я сюда не поздороваться пришла.
– Если Вы касательно статьи о разводе, информацию нам сообщил проверенный источник.
– Я хочу знать источник. А еще искренне рекомендую печатать опровержение, потому что иначе суда вашему изданию не избежать. Уж поверьте, фамилия Миролюбова и мое упорство в этом деле сделают свое.
– И за что Вы нас, стесняюсь спросить, судить собрались? Мы новостное издание. Прикажете нам теперь не работать? Или публиковать только то, что нравится Вам?
– Частную жизнь каждого человека в нашей стране защищает закон. Статьи о клевете тоже имеются. Давайте не будем ссориться, хорошо?
Редактор желтой газетенки наверняка была человеком, привыкшим к таким как я. Уверена, что судом ей угрожают чаще, чем в печать выходит новый выпуск.
Однако она знала кто я такая и знала, что я слова на ветер бросать не стану, так что не хотя дала мне контакты журналистки, из-под чьего пера вышла статья.
– Завтра же напишете, что слухи о разводе не были подтверждены ни парой, ни их официальными представителями. И больше никаких комментариев на этот счет.
– Сначала никаких комментариев, а потом у него новая девушка из моделей, а она закрутила роман со своим инструктором по йоге.
Я хотела что-то ответить этой наглой женщине, которая не стеснялась в моем присутствии делать себе чай, но не стала.
В конце концов, через месяц она и впрямь скорее всего будет печатать статью о нашем официальном разводе. Не буду давать ей повода потанцевать на своих костях.
– Спасибо за содействие. И всего доброго.
Выйдя из редакции уже под покровом ночи, я первым делом набрала номер журналистки.
Час был поздний, я не надеялась на ответ. А томительно-долгие гудки только подтверждали мои опасения.
Но девушка все-таки подняла трубку.
– Алёна, добрый вечер. В издательстве мне дали Ваши контакты, я бы хотела обсудить статью, которую Вы сегодня пустили в печать.
– Кто это? – сонно раздалось на том конце.
– Поверьте, Вы не хотите этого знать. Мы можем обсудить все сейчас?
– Я не буду разговаривать по телефону. Если хотите поговорить, приезжайте к десяти в редакцию, я буду там.
– В половине десятого по адресу, который я сейчас вышлю сообщением. Не придешь или опоздаешь – создам тебе проблемы, – отчеканила я, сбрасывая звонок.
Почему была такой раздраженной? Сама не знаю.
Обычно я не общалась с людьми в подобном тоне, хоть и имела привычку быть излишне властной и требовательной.
Наверное, виной тому вчерашние новости и вытащенная на всеобщее обозрение моя частная жизнь.
Я еще не готова принять тот факт, что через месяц мне придется быть разведенной тридцатисемилетней женщиной. И тем более пока что я не хочу слышать, как каждый второй обсуждает мой развод.
Сейчас я была слишком уязвима, несмотря на то, что умело держала себя в руках.