— Да расскажи ты, в конце концов, в чем дело! Я трикстер, я что-нибудь придумаю, — я ободряюще улыбнулся брату, надеясь, что он ответит на мою улыбку, но тот только ещё больше помрачнел.
— В том-то и дело, что не место трикстеру в нашем мире, — хмуро ответствовал он. — В мире, лишенном радости и веселья. В мире, где нет ярких красок. В мире, где жизнь каждого человека полностью подчинена воле жестокого тирана. В мире, где людям запрещено любое самовыражение. В мире, где все живут под страхом смерти и лишь дожидаются своего часа. Трикстеры — дерзкие, яркие, свободолюбивые, неординарные, попросту неприемлемы для него, сам понимаешь.
— И что же здесь сталось с трикстерами? — серьезно спросил я, заранее догадываясь, какой получу ответ.
— Поймали и расстреляли, — грустно вздохнул Тор.
— Но как? Как они вообще могли доказать, что человек, которого они поймали, действительно трикстер? Делали снимок ауры? — неуверенно предположил я.
— Нет, зачем им это, — брат покачал головой, закрыв на секунду глаза, словно ему самому было больно от того, что он говорил. — Им и не нужно было ничего доказывать. Наоборот, несчастному, который привлек их внимание, нужно было убедительно доказать, что он не трикстер. Но это почти никому не удавалось. Как, в самом-то деле, можно такое доказать? Это была ужасная репрессия, ужасная. Миллиарды людей по всей галактики были расстреляны ни за что. Совершенно очевидно, что девяносто процентов из них никакие не трикстеры, а самые обычные люди. И не только трикстеров методично уничтожали. Убивали поэтов, художников, музыкантов, актеров, ученых, объявляя, что они трикстеры. Теперь так называют всех людей, хоть чем-то отличающихся от того большинства, которое хочет видеть нынешний правитель.
— Но в каждом человеке есть хоть что-то особенное, — разумно возразил я. — Что ж, прикажете, всех условно принимать за трикстеров и убивать?
— Раньше да, в каждом было, — печально согласился Тор. — Но теперь нет. Всех загнали под единый шаблон. Стандарт, как теперь принято говорить. Стандартная одежда, стандартное расписание, стандартные фразы. Даже имен у нас теперь нет. Их заменили номера. Мой номер А-17896-БИ. У меня на комбинезоне написано. Теперь мы различаемся лишь номерами. Все профессии и должности упразднились. Куда тебя пошлют, там ты и будешь работать.
— С работой ясно, а как же другие стороны жизни?
— А их нет, — просто ответил Тор. — Мы больше не люди. Мы — покорные рабы своего владыки, и должны только работать. Всё остальное для нас — непозволительная роскошь. Даже улыбка.
— А как же семьи?
— Запрещены. Уже около года. Теперь такого понятия не существует.
— Постой, но если не будет семей, не будет и детей, и вскоре население галактики вымрет, — заметил я.
— Когда возникнет необходимость в новых людях, их создадут в лабораториях, искусственным путем.
— Но зачем всё так усложнять? Почему нельзя было оставить все, как прежде? — не мог понять я.
— Наш властитель запрещает нам испытывать какие бы то ни было светлые эмоции. И любовь в том числе. А ведь именно любовь — основа каждой семьи. При новых порядках само собой получилось, что семьи исчезли.
— Но ведь это полный бред! Как можно запретить людям испытывать эмоции?! Что мешает сейчас тебе, к примеру, рассмеяться? Громко, от всей души, назло этому вашему угнетателю. Давай, не стесняйся.
Я засмеялся сам, но Тор по-прежнему оставался серьезным. Даже слабая мимолетная улыбка не тронула его губ. Он горько вздохнул и произнес:
— В том-то всё и дело, что я не могу. Ты это видишь? — он показал мне громоздкий браслет, который я заметил ещё давно. — Он контролирует всё. Когда я должен засыпать и просыпаться, когда я должен есть. Мы все живем по единому, стандартному распорядку, и просто не можем нарушить его. Я даже представить боюсь, что будет со мной, если я, скажем, поем не вовремя, не столько и не то, что нужно. Теперь разрешены лишь брикеты и вода. В мизерном количестве, так, чтобы не умереть. Но есть люди, которым не хватает этих крох, и они умирают. Их называют недееспособными, неправильными, не вписывающимися в стандарты. Точно так же относятся к инвалидам, старикам и другим социальным группам, которые по той или иной причине не могут жить по стандарту: работать с утра до ночи. Даже детей не щадят. Ведь теперь, как я уже говорил, новое поколение будут создавать в лабораториях. Скорее всего, уже сразу взрослыми. А настоящие дети, появившиеся естественным путем, никому не нужны.
— А причем тут эмоции?
— Ах, да. Браслет контролирует и их. Ему подчинена нервная система человека. Он каким-то образом блокирует определенные её части, лишая нас возможности испытывать светлые чувства. А негативные, наоборот, усиливает. Мы постоянно ощущаем безотчетный, неконтролируемый страх, отчаянье, боль, тоску. Всё время хочется плакать, но едва на твоих глазах наворачиваются слезы, браслет бьет тебя сильным зарядом тока. Это невыносимо. Он создает в нас желание плакать, и в то же время плакать запрещает, и нам всё время приходится сдерживаться. Всё время. Многие не выдерживали и умирали, оттого, что начинали плакать, и не могли успокоиться несмотря ни на что.
— Но ведь это… это же… бесчеловечно! — слушая брата, я сам чуть не расплакался. — У меня даже слов нет! И главное, зачем, зачем так издеваться над людьми? Какая от этого выгода? Не понимаю, хоть убей.
— В этом-то и заключается самое страшное. Это лидеры «Чёрного Квадрата» — спокойные деловые люди, идущие по головам других к своим целям. Они всего лишь эгоистичные карьеристы, безразличные к судьбам окружающих. Поэтому всё, что они делают, они делают лишь для собственной выгоды. Их цель — сделать свою жизнь лучше, а то, что от их действий пострадают люди — всего лишь побочный эффект, на который им наплевать. Но сейчас у руля не «Чёрный Квадрат», и всё гораздо хуже. Мы имеем дело с фанатиком, с маньяком, цель которого — сделать всех людей как можно более несчастными и угнетенными. Он получает удовольствие от того, что мы страдаем, и думает, наверное, только о том, как бы ещё отравить нам жизнь. Мотивы его поступков понять невозможно, так как уже сам мозг его искажен, и он мыслит не так, как все нормальные люди. Он, считай, уже и не человек даже, а какое-то странное существо, единственная цель которого — причинять боль другим людям. В этом весь смысл его существования. А если всё очень сильно упрощать и утрировать, то он сумасшедший, и место ему в больнице для душевнобольных, а не на троне, хотя сомневаюсь, что больница ему поможет. Так что от нашего правителя можно ожидать всего, чего угодно, и бесполезно пытаться понять, почему он поступил так или иначе. Да, в таком положении наша галактика оказалась впервые. Уж лучше бы «Чёрный Квадрат» оставался у власти, чем такое. От Рэя и Ники, по крайней мере, знаешь, чего ожидать. Они хладнокровные практичные люди, а не садисты.
— Понимаю, вопрос глупый, но магия ведь тоже под запретом? — на всякий случай уточнил я.
— А ты как думал? Браслеты блокируют любые магические способности. Я даже Мьельнир поднять не могу.
— И их никак нельзя снять? Уничтожить?
— Если пытаешься сорвать с себя браслет или любым другим способом избавиться от него, он тебя убивает, — констатировал Тор. — Такие случаи были. Лучше и не пробовать.
— А если попросить снять этот браслет кого-то другого? — предложил я.
— На ком-то другом точно такой же браслет, — возразил брат. — Он «замечает», что его хозяин, а точнее, раб, производит запрещенное действие (снимает с кого-то браслет), и убивает своего владельца. Такие случаи тоже были. Ты думаешь, наш правитель такой дурак и не предусмотрел всего этого?
— Постой, но ведь я прибыл из другого измерения, и на мне нет браслета! Так что я могу попытаться снять его с тебя.
— Не знаю, получится ли у тебя, но попробуй, — разрешил Тор.
Легко было сказать, сделать — куда сложнее. Браслет ни в какую не хотел поддаваться. Хорошо ещё, что на корабле нашлись инструменты, и я с их помощью часа за три всё-таки смог избавить Тора от этого ужасного прибора.