Когда Тор не ответил на мой мысленный оклик, я сперва удивился и лишь потом сообразил, что мой брат не Ника, и мысли он читать не умеет. Придется говорить вслух. Ведьма права, это действительно кажется неудобным, медленным и примитивным способом общения, если ты имел возможность разговаривать невербально.
— И какое же направление ты выбрал? — обратился я к брату, на сей раз уже посредством голоса, а не мысли.
— А я и не выбирал, — равнодушно пожал плечами Тор. — Как говорится, полетел туда, куда глаза глядят.
Брат помолчал немного, а затем спросил без особой надежды:
— У Ники-то план дальнейших действий есть?
— Не знаю, — покачал головой я. — Мы не говорили с ней об этом. Но, вероятнее всего, нету. Самое главное для нас сейчас — спастись от погони, а что дальше… там видно будет.
— Известно, что будет дальше, — нахмурился Тор. — В конечном итоге нас всё равно поймают и…
— Не надо отчаиваться заранее, — возразил я. — Уверен, мы обязательно найдем выход из сложившейся ситуации. Мы всегда находили.
Тор не ответил, а лишь тяжело вздохнул, и я прекрасно его понимал: в этот раз всё слишком серьезно.
Затянулось напряженное молчание. Мы просто не знали, о чём говорить, как поддержать друг друга. Я сел в пассажирское кресло, поджал ноги, пытаясь хоть немного согреться и, как ни странно, почти сразу заснул, утомленный последними происшествиями.
***
Я почти ничего не запомнил из того, что снилось мне в тот раз. Помню только, что был какой-то черный, бесконечный тоннель.
Проснулся я оттого, что в голове словно бы мелькнула ослепительно яркая вспышка, и я сразу же вскочил на ноги, пытаясь сообразить, что произошло. Корабль сильно трясло и шатало во все стороны, мне еле удалось сохранить равновесие и удержаться на ногах.
«Неужели нас атакуют?» — с тревогой подумал я, хватаясь за поручень, чтобы не упасть при очередном толчке.
«Хуже. У нас кончается топливо», — услышав в своей голове голос Ники, я стал озираться по сторонам, в надежде отыскать её саму, и обнаружил её за штурвалом.
Тор, держась, как и я, за поручень, стоял рядом с ней и с тревогой, если не со страхом, смотрел в лобовое стекло. Я подошел к ним и взглянул на датчики. И в самом деле, топливо было на исходе.
«И что же мы теперь будем делать?» — мысленно задал я вопрос, но ответа на него так и не получил.
— И что же мы теперь будем делать? — уже вслух спросил я, надеясь на то, что хоть Тор соблаговолит откликнуться.
— Насколько я понял, Ника пытается совершить экстренную посадку на ближайшую планету. Она даже отобрала у меня управление, посчитав, что я не справлюсь. И знаешь, Локи, правильно сделала: я бы действительно не справился. А Ника еще может попытаться. Но топлива слишком мало. Не знаю, протянем ли мы…
Тор замолчал, а я не стал продолжать разговор. Я стоял и в каком-то странном оцеплении глядел, как неумолимо приближается та планета, на которой нам предстояло совершить посадку.
Мы летели очень быстро. Слишком быстро. Мне даже казалось, что мы уже не летим, а просто камнем падаем вниз, повинуясь закону всемирного тяготения.
Вот мы вошли в атмосферу. Судя по датчикам, загорелась обшивка корабля. Я впервые в своей жизни попал в космическую катастрофу и потому только в самый последний момент сообразил, что нужно пристегнуться.
Кое-как я добрался до пассажирского кресла и дрожащими от волнения руками пристегнул себя ремнями безопасности. Тор последовал моему примеру. Но нас это не спасло: удар оказался слишком сильным, а корабль, по всей видимости, был уже очень старый и потрепанный.
Всё произошло слишком молниеносно для того, чтобы я мог как-то осознать случившееся. Способность к мыслям вернулась ко мне лишь тогда, когда я уже лежал на полу рядом с какими-то осколками. Было больно: я, видимо, сильно ударился головой об пол при падении, а, возможно, даже порезался. Откуда здесь все эти осколки?
Мне понадобилось около тридцати секунд, чтобы в полной мере осознать весь ужас того положения, в котором мы оказались: разбились иллюминаторы, корабль разгерметизирован, а значит, мы не сможем на нём улететь, даже если найдем топливо, что само по себе маловероятно.
Когда невыносимая боль немного утихла, я ощутил, что, помимо всего прочего, в корабле ещё и ужасно холодно. По салону гуляли сквозняки, и внезапно я почувствовал, как к моей щеке прикоснулось что-то ледяное и колючее. Снег?
— Ты в порядке, брат? С тобой всё хорошо? — это Тор присел рядом со мной.
— Да, я в норме, — я заставил себя подняться и окончательно собраться с мыслями.
Да, наш космический корабль был разрушен почти полностью. О том, чтобы лететь на нём куда-то, не могло идти и речи. Я поглядел сквозь разбитый иллюминатор на улицу, заранее не ожидая ничего хорошего. И точно: моему взору предстала бесконечная ледяная пустыня и темное, фиолетово-синее небо.
«Что это за планета, Ника?» — осторожно спросил я, боясь разозлить ведьму. — «Она обитаема?»
«Не знаю. Но надежды на это мало, сам понимаешь».
Услышав это, я застыл как изваяние. Ведь если Ника права, у нас нет ни единой возможности выбраться с этой планеты, и в скором времени мы погибнем здесь от голода или же попросту замерзнем насмерть. По крайней мере, мы с Тором. Насчет Ники не знаю. Возможно, она легко обходится без пищи и не боится холода.
Тор, тоже осознав, в какую безвыходную ситуацию мы угодили, опустился в одно из чудом уцелевших пассажирских кресел и закрыл лицо руками, как бы признавая своё окончательное поражение. Мне это не понравилось.
— Что толку сидеть здесь? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более твердо и уверенно. — Бездействие обязательно сведет нас в могилу.
— А что, по-твоему, не сведет? — угрюмо поинтересовался брат, окончательно распрощавшийся с надеждой.
— Если мы пойдем на разведку, возможно, нам удастся найти цивилизацию. Мы же не можем однозначно утверждать, что эта планета необитаема. Может, это только на первый взгляд так кажется. Но внешний вид порой бывает очень обманчивым. Я несколько десятилетий работаю с иллюзиями и потому знаю, о чём говорю.
Закончив свой воодушевляющий монолог, я, чтобы подать Тору пример, первым направился к выходу. Но выйти было не так легко, как могло показаться на первый взгляд. Дело в том, что наш корабль упал как-то боком, и выход теперь, можно сказать, располагался на крыше.
«И как же теперь выбираться?» — думал я, сокрушенно глядя наверх, в дыру, которая когда-то называлась выходом.
Тор, стоявший позади меня, скептично хмыкнул.
— Ну конечно, реактивный ранец! — вслух воскликнул я, хлопая себя по лбу, который до сих пор болел от удара, полученного при падении. — Вот всегда забываю про него как раз в те моменты, когда он действительно нужен.
С этими словами я включил ранец и осторожно поднялся под потолок, который раньше был стеной, а затем вылетел из отверстия и аккуратно приземлился на гладкую, блестящую металлическую поверхность нашего корабля, уже немного запорошенную снегом.
Теперь моему взору открылся куда более обширный вид, чем когда я пытался разглядеть этот неизведанный мир через треснувший иллюминатор. Но, как и в первый раз, я не увидел ничего, кроме бескрайней пустыни, и эта бесконечность угнетала, обессиливала, заставляла расстаться с надеждой. Тор прав: «Ну кто, в самом деле, будет жить в этом ледяном, пустынном мире?».
Я, как ни странно, вовсе не испытывал ни страха, ни паники. Я внутренне уже смирился со своей незавидной участью и жалел только, что умру так глупо: от голода и холода на далекой, никому не известной планете, а не героически сражаясь с противником, как часто мне представлялось. Но в то же время в глубине души во мне всё равно жила надежда, что случится чудо, и мы спасемся. Опять противоречия… как же я от них устал.
— У тебя ещё будет время полюбоваться красотами местных пейзажей, брат! — я вздрогнул, когда внизу раздался громогласный оклик Тора. Странно, но когда я глубоко задумываюсь о чём-то, то могу практически забыть о существовании других людей.