Иногда Гриша проверял, насколько она поглощена делом – окликал, подходил к столу во время особо напряженного изучения документов, махал руками. Помогали только прикосновения, громкий окрик, выключенный свет.
В тот вечер, она сказала вполголоса:
– Нашла письмо Маккиавели к некоему Цезарю[61]. Caesar. Не знаю, известный ли это документ, но в нем явно идет речь о…, – Наталия осеклась, подошла к нему и зашептала на ухо. – Ни хрена я не перевела. Вряд ли осилю эту корявую латиницу. Как залипну на какой–нибудь закорючке, сразу глаз начинает дергаться. Даже Блаженный Августин не понял бы ни строчки. Не суетись, дятел?! Твоя задача делать вид, что я тебе рассказываю об усраться каких тайнах Вселенной. Делай губками «о», кивай, вздрагивай плечами, пучь глазки, шепчи припадочно «не может быть». Понимаю – это слишком толстая игра, но другой пока не изобрела. Задание на вечер – придумай такой арсенал ужимок, который четко бы демонстрировал – я тебе ТАКОЕ о Маккиавелли и прочих средневековых упырях рассказываю, что на тебя просветление нисходит. Светлое чело тоже отрепетируй. Я тебе буду говорить имена, которые разобрала в этих чудо пергаментах, может еще два–три слова, «прикинь папа Пий пийсал это письмо из Вероны, когда там зверствовала чума». Остальное на перепонку. Если впитал, кивни с умным видом.
Гриша кивнул. Наталия, как и обещала, больше не утруждала себя такими длинными сообщениями. Чаще всего склонялась к уху и начинала скучно говорить:
– Бу–бу–бу–бу–бу–бу–бу–бу–бу–бубубубубубубубубубубубубубу. Бляаа, доведет меня целлюлоза до мокрухи, – Гриша при этом строил ошеломленные рожи, стараясь не повторяться фонтанировал удивленной мимикой и междометиями, – Бу–бу–бу. Бу–бу–бу. Бу–бу–бу. Когда нас выпустят отсюда, напомни мне перегрызть горло – сначала тому, кто решил, что нам будет интересно это внеклассное чтение, потом тем, кто собрал эти древние подтирки, затем потомкам тех, кто всю эту гадость накорябал, – Наталия была неистощима в перечислении личностей, которым она планировала мстить. Если Гриша забывался и, перестав реагировать, с кислым лицом начинал думать о чем–то своём, Наталия шипела: – Не расслабляйся, шланг, всю малину испортишь.
Или что–нибудь другое в том же духе. Когда сеансы шепота проводились перед сном, в темноте, Кутялкин разрешалось сладко засыпать под них.
Уничтожение «армады» – свыше десяти тысяч малотоннажных морских судов, двигающихся с побережья Северной Африки в Европу
Если Наталия считала, пленникам поможет тайное знание, зашифрованное в рукописях, то Гриша подозревал – чтобы выжить, необходимо понять, зачем Андреев послал самоубийц в Бодлианскую ловушку. Зачем? Зачем? Ни одного последовательного объяснения в голову не приходило.
– Скажи, Холмс, ты же мыслью своей неуёмной пронзила все тайны Клуба? Андреев ведь не только безжалостный генерал, который затыкает дыры мироздания трупами своей гвардии? Он же фигура позначительнее? Государственная.
– Кутялкин, ты делаешь успехи. Еще немного и ты по лаконичному описанию прыщика будешь делать выводы о величине жопы. Андреев – мера вещей. Без таких людей не выстоит ни одно общество. Высшая справедливость и никто не уйдет ненаказанным
– Зачем он послал нас сюда? Поползать по спусковому крючку Третьей Мировой?
– Выкрасть рукописи, – захихикала Кох.
– Я серьезно.
– И я. ОСА несмотря на весь демонизм своей личностью совершенно нерациональный персонаж. Он неплохо знает ситуацию в мире и понимает – тонут все. Его операции сейчас – это судорожные движения утопающего. Возможно, он надеется, чем больше он проделает несуразных взмахов руками, тем значительнее шанс спастись.
– Мы и есть одно из этих суматошных движений?
– Гриня–душка, тащи зачетку. Ты переводишься в старшую ясельную группу.
Создание свободной демилитаризованной зоны (FDZ), территории равных прав и свободы слова, на которых расформированы силы правопорядка, отсутствуют экономические и политические обременения.
Постепенно в их скупых телодвижениях осталось очень немного, что связывало бы их с большим живым миром. От прежних граждан РФ, щедрых на всевозможные физические и душевные реакции, остались роботы на энергосберегающем режиме. Четыре стены, россыпи книг вдоль них, отхожий угол, пирамида синклеру, три прямоугольные шахты, в которые Гриша вгрызался до потери сознания, стол, стул, нищенский пятачок «кровати».
Кутялкин предположил – будь вокруг еще меньше деталей, самоубийцы продержались бы дольше. Минимум интерьера – стены и кровать заставляют сознание работать интенсивнее, чем несколько тысяч книг, в которых упрятано слишком много лишних знаний о мироздании.