– Спасены, – кроваво прошептала девушка. Он успел услышать, но не успел понять. Пальцы на горле и без команды нервной системы обратились в мягкие непослушные сосиски. Последнее что он почувствовал – укол в спину.
Часть 5. Полуостров Корнуолл. Гарнизон Стоунхаус. База 45–ого диверсионно–десантного батальона королевской морской пехоты. В которой становится понятно, что некогда могущественные армии Европы и Америки распались на особые подразделения и перестали участвовать в междуусобицах
Провал плана поэтапной деиндустриализации
Целую вечность он кувыркался во мраке. Сонное сознание шумело морем, вспыхивало крапинками звезд, отстраненно фиксировало всевозможные ватные звуки – приглушенное многокилометровым расстоянием тарахтение двигателей, крики людей, звон медицинских инструментов.
Тело подавало невнятные сигналы. Оно перемещалось, переворачивалось, покрывалось мурашками из-за смены внешних температур.
Периодически на периферию сознания заплывал кадр со спокойными буквами и нетребовательными интонациями «жив…жив?...жив? … жив».
Очнулся Кутялкин в темноте, с ужасом понимая – ощущение передвижения в пространстве оказались сладким сон. Он по–прежнему в хранилище 10Z. Или просто умирает, теша себя призраками спасения.
Сердце тревожно прыгало на ухабах надежды, заставляя открыть глаза. Впереди окно. За ним ночное небо. Звезды. Он вместе с небом и звездами, сразу уткнувшимися в центры удовольствия головного мозга Кутялкина, лежит на мягкой кровати. Рядом тихо пищит датчик – система оповещения о том, что он пришел в сознание? В раю? Сейчас кто–то войдет, и сказка закончится?
Кутялкин приподнялся на локтях, вглядываясь в окно, но тут же отпрянул – настолько невыносимой оказалась картина. Ему открылось еще больше моря. Моряморяморя. Лунная дорожка на воде била наотмашь. От одного ее блеска можно сойти с ума. Разум был все еще законсервирован в хранилище, поэтому плохо переваривал отражения иного мира.
Околдованный зрелищем, Кутялкин очнулся только когда в комнате вспыхнул свет. Несколько мгновений темные круги перед глазами не торопились расплываться в стороны. Проясняющимся взглядом он щупал комнату – смесь больничной палаты и спальни пожилой девственницы, и того, кто уселся у его кровати. Субтильный молодой человек на изломе третьего десятка, очки, упаковка из строгого темно–синего костюма, внимательный, настороженный взгляд.
Гриша не сомневался – он раньше встречал этого хмурого пижона. Где? Информация не пробивалась сквозь замшелые слои памяти. Даже память его представляла теперь собой полторы тысячи кубометров спертого воздуха, ограниченного разрытыми стенами, со стопками рукописей у их подножия, шорохами сминаемой бумаги, хрустом вермишели и скрипом кузнечных мехов из груди Кох.
Очкарик заговорил по–русски с легким южным акцентом, и кожа Кутялкина покрылась холодным потом:
– Давайте без предисловий. Состояние Ваше в норме. За два с половиной месяца вы потеряли 12 килограмм – при вашем весе это некритично, – две прошлых встречи этот хамелеон разговаривал на английском.
– Почему? – Гриша смотрел на стекла очков и размышлял о том, какие силы подключились, чтобы так изменить это лицо – оно заострилось, побледнело, глаза потускнели. Невозможно представить сочную лихую улыбку на нынешних бесцветных губах.
– И для здоровья полезно, и для будущего выживания.
– Я прошел не все круги ада под названием – выживание? – брезгливая гримаса «ты даже не представляешь о чем говоришь» тронула лицо пижона.
– Вы в самом начале пути. Не будем ходить вокруг да около. Представьте, что Господь Бог на несколько минут отвлекся от спасения человечества и заглянул к Вам на огонёк, чтобы ответить на все вопросы. На все! У Вас есть десять минут. Дерзайте.
Голова Кутялкина соображала туго, но он отчетливо понял – это развод. Чтобы выиграть время, он спросил:
– Господь Бог?
– Так точно. Господь Бог. Третий отдел МИ–6[65].
– Скажу так – Ты очень рискуешь, отец наш небесный. Я обязательно спрошу про Беслан.
– Зря. Потеряете время. Про Беслан вы и сами можете себе ответить, – безусое молодое лицо соскучилось, его словно накормили лимоном и заставили смотреть записи Парадов Победы, состоявшихся на Красной площади.
– Тогда другой вопрос – как заглянувший на огонёк Господь Бог отнесется к тому, что я попробую собраться с силами и проломить голову самозванцу, который выдает себя за высшую инстанцию?