«Господи, Господи! Какие еще чудеса ты приготовил мне? Я же ни разу не бывал в подобном вертепе. Откуда такие желания? Генный уровень? Прадедушка большевик?», – задумался Гриша.
Он залпом осушил свой стаканчик. Ром. Великолепно!
– Мика. Дишни[82], – Гришу ущипнули за локоть. Он не заметил, что справа от него, оседлав стул, уселся Галустян[83], вырастивший усы. В последнее время Михаилу не везет с карьерой – поэтому он отравился на опасные гастроли? – Надолго к нам?
Кутялкин не нашел, что ответить.
– Тоже Галустяна видишь? Блядь, сколько же времени должно пройти, чтобы «Нашу Рашу»[84] забыли? – поинтересовался Галустян с усами. После Лешего это был третий человек по эту сторону Ла–Манша, который разговаривал с Кутялкиным по–русски – весомый факт, чтобы стресс надолго пустил корни в хмелеющих потрохах Кутялкина и не утонул в следующей стопке рома.
Гриша дипломатично пожал плечами.
– Запасы на зиму делали, деревья рубили? – участливо спросил Мика. – Смертью лютой пугали?
Гриша кивнул.
– Расслабьтесь, амиго. Наши зондеркоманды только в поле бессердечные. Сейчас эти вурдалаки оттаят. Еще и оружия дадут. Девка твоя? – на ухо шепнул Мика.
Гриша на всякий случай подтвердил и это. Вновь молча. «До появления Джамшута[85] постараюсь быть лаконичным», – решил Кутялкин.
– Пойдем, проведу инструктаж. И красотку свою зови.
В углу подвала под грудой оружия угадывался стол. Подвешенная над ним лампочка освещала единственную табуретку и стены в коричневых разводах. Мика уселся, Кутялкин и Кох как ученики послушно замерли рядом.
Руки Мики ожили и заработали автономно, безошибочно выхватывая со стола детали. Через минуту чеченец держал собранную винтовку М–16[86].
– Welcome to Уэльс. Вторую после Ливии туристическую Мекку для ценителей автоматического оружия и крупнокалиберных пулеметов. Не пугайтесь всего этого, – Мика махнул затворной рамой винтовки в сторону стола, где разгорались нешуточные страсти, и принялся за следующий автомат. – Сегодня у нас очередное противостояние. Псы из Суонси. Я не сомневался, они снова придут. Неделю назад мы отбили их передовой отряд. Теперь псы принялись за дело обстоятельно. Обложили Фишгард по периметру. Поздравляю, вы – последние, кто просочился в эту мышеловку. Даже иудейские красотки из нерезиновой, – Мика подмигнул Кох. – Не в силах нам помочь. Абергуайну[87] конец. Проще принять неотвратимое, пребывая в нетрезвом сумеречном состоянии.
Оказалось, что это тост. Мика хлебнул из фляги, Кутялкин и Кох – из пластиковых стаканчиков, которые захватили с собой и всё это время скромно теребили в руках.
Распад южноамериканского Союза Обороны
– Кровь все отчаянней в жилах бурлит, нервы всё тоньше, их всё сильнее наматывает на позвоночник. Многие мужики перестали церемониться. Лишние рты, какими бы искусными они ни были, в городе уже не требуются. У нас перенаселение, военное положение, отчаянное похмелье с утра, лихое веселье вечером. Извините, если вас обидели.
«Размалывающее чувство неизбежности смерти. Унижение, страх – какие пустяки», – Кутялкин изобразил неискренний извиняющийся жест, похожий на детское «пока-пока». Пока-пока было адресовано сумрачным теням, тоскливо мечущимся в тесном углу подвала.
– Но вы их тоже поймите – всех наивных долбоебов уже в первый месяц выкосило. Наверное, вы последние. Мужики и не сообразили, как вам угодить.
– Они очень старались, – подвердила Кох. – Мы с понимаем вкуриваем ваше отчаянное положение.
В подвал то и дело забегали гонцы, трещали рации, бряцало оружие, к выстроенным у стен коробкам подходили пошатывающиеся боевики, хватали консервы, раскупоривали и переливали во фляги бутылки со спиртным, обострялась тональность переговоров, которые вел по рации единственный выбритый мужчина.
– В Фишгарде появился информатор. Кто–то сообщил суонси нашу частоту. Теперь они прессуют наших аксакалов, предлагая морковь всевозможных расцветок и размеров. Всё ради того, чтобы было удобно нас шинковать. – Мика чиркнул по горлу зажатым в руке магазином М-16.
– Действуют псы гораздо увереннее, чем на прошлой неделе. Подошли с юга, встали лагерем в километре от окраин, наших дозорных демонстративно не обстреляли. Утверждают, что здесь проездом – для «оценки ситуации в прибрежных водах». Предлагают добровольно пойти к ним под крыло. Вроде как другого выхода нет – не Суонси так кто–нибудь другой смешает нас с золой.