Когда пес, вздергивая автомат, сурово прогрохотал «hands up», Наталия, чуть приподнявшись, метнула взрывчатку как можно дальше к лагерю и, перекрикивая, обостряющийся гул голосов – детских, мужских, взвизгнула во всю силу легких:
– No! No shoot! – повернув голову к детям, заорала. – Down![104]
На это предупреждение жители Фишгарда, от млада до велика, реагировали рефлекторно. По ушам резануло. Тот самый бдительный военный сделал очередь поверх голов. То, что он в эту секунду не открыл огонь на поражение, спасло многих – и суонси, и детей. Но только не его.
Вероломная группа из Фишгарда представляла идеальную мишень для девяти автоматов, направленных в сторону прижавшихся друг к другу детей. М-16 могли покрошить пленников за несколько секунд.
Но Кох, привстав, обозначила себя как опасность, как единственного нарушителя спокойствия и порядка. Стрелять необходимо было в нее, а не в прижавшихся к земле безобидных детей.
Однако, псы, стоявшие справа от девушки на склоне холма, были слишком далеко, чтобы разобраться в происходящем. Непрофессионально палить наобум по детским макушкам они не стали. Те, кто прикрывал сзади, больше интересовался разговорами и дорогой на Фишгард. Снайперов на холме занимали окрестные кустарники, а не слюнявые оборванцы.
И первые, и вторые, и третьи среагировали на крик и на выстрел, но успели лишь вскинуть автоматы.
Кох попадала на линию огня к псу, первому заметившему ее движения. Спустя еще одно мгновение автомат бдительного вояки заработал на поражение. Во второй и последний раз. В этот момент девушка уже заваливалась влево, чтобы хоть немного прикрыть детей от взрывной волны. Она до посинения давила красную кнопку брелка от Ягуара.
Подогнув к груди голову, упала на колени, одновременно со взрывом обрезавшись о невероятно связную мысль, молнией мелькнувшей в опустевшей голове: «И все это из–за того, что я люблю? Из–за того, что смогла что–то почувствовать к Культяпке среди собственной глухоты и слепоты?»
Хлопок был несильным, визуальный эффект – грандиозным. Гайки и винты разлетелись на тридцать метров, пронзив десяток армейских палаток. Ближайшую смело взрывом. Те, что стояли по периметру от нее, завалились набок и загорелись. Некоторые чуть дальше от эпицентра взрыва – покосились, из них словно выпустили пар. Они начали медленно оседать, словно сдулись.
Бдительного пса и того, что стоял в пяти метрах за ним, срезало вчистую. В гуще палаток заорал от боли многоголосый невидимый зверь. Суонси с флангов попадали на землю. Лишь трое из них были тяжело ранены. Легкие сразу схватились за автоматы. Сориентировались и открыли огонь лишь двое. Один по детям, другой по Наташе.
Свирепые panicaut[105] – арабы из Северной Африки и «большие семьи», беспорядочно передвигающиеся по Европе в кибитках, зачастую становятся решающей ударной силой в междуусобицах
«Как хорошо, что Мика заставил надеть бронник. Или нехорошо?».
Падая, Наталия удачно повернула голову, иначе первой же пулей ей размозжило бы череп. Несколько пуль ударили по бронежилету. Девушка задохнулась, заорала. Что–то резануло по ноге. Рефлекторно схватилась ладонью, взглянула – на бедре жгучая, кровая борозда. Привычный вид выпущенного наружу мяса.
Следующие выстрелы должны были прекратить ее мучения. Наталия собрала последние силы, откатилась от детей, рывком встала, задрав к небу обе руки. Пес справа не удержался, резанул автоматной очередью. У ног взметнулсяцепочка фонтанчик земли – мгновение назад она лежала на этом месте. Наталия уже оглохла и не слышала звуков. Она захрипела во все горло:
– Взрывчатка! No shoot!
Всего суонси произвели не более десяти выстрелов. Потом автоматы замолчали. Ни одна из пуль не попала во взрывчатку, которой были увешаны дети. Иначе на месте лагеря суонси образовалась бы воронка.
Только спустя долгую минуту тишины, которую оглохшей Наташе не сразу удалось различить среди звона в ушах, девушка поняла, почему прекратилась стрельба.
Из мешанины дымящихся плащовок–веревок–тентов, в которую превратилась ближайшая часть лагеря, выступил Георг. Он выглядел целым и невредимым. Он поднял руку. Он открывал рот.
Слов Наталия пока не слышала, но быстро поняла – Георг сумел сообщить что–то такое, что остановило огонь на поражение. После тесного знакомства с брелком, ее мысли-аффекты еще более ускорились.
– У нас на теле бомбы! – вновь закричала Наталия и вновь не услышала себя. – Все взорвется!