Чеченец с листа переводил на русский текст мирного соглашения между Суонси и Фишгардом:
– Фишгард становится вассалом Суонси (на особых невероятных условиях). Суонси будут защищать вассальный город всей мощью своих вооруженных сил. Мы будем направлять не более 500 добровольцев на военные походы объединенной армии Уэльса. Фишгард обязуется отдавать пятую часть выловленной рыбы. В городе будут посменно дежурить два грузовика из Суонси. Мы должны кормить шофера… по прибытию рыбаков позволять ему контролировать распределение улова, потом грузить причитающуюся часть… ах–да, мы должны заправлять драндулеты, – Мика ржал от души. Дальнейшее он торжественно выделил голосом. – Ни один пес не имеет права входить в Фишгард вооруженным. Более того, группы свыше десяти человек из Суонси и вассальных городов могут направляться к нам только по разрешению совета графств. На всякий случай, я расскажу тебе о преамбуле соглашения – Фишгард становится столицей нового графства, объединяющего прежние Пембрукшир и Кередигион[111]. Вот так делается история. Всё! Получите! Распишитесь! Это победа! Полная. Виктория, гардемарины.
Мика ликовал.
– Ты хочешь доказать, что произошедшее позавчера случилось не зря?
Чеченец изменился в лице, руки сжали красную папку. Он перевел взгляд от воронки:
– Григорий Александрович, я давно общаюсь с сэром Ллойдом. Псы – не солнцевские пацаны. Многие прошли Афган, Ливию и Ирак. Некоторые даже Фолкленды. Их не купишь на простую человеческую кровь. Даже детскую. Даже на море крови их купить непросто. Там команда профессиональных головорезов. Они проверили мои заряды, проверили дистанционники. Они допросили детей. Они экспромтом подготовили спецоперацию, которую я не организовал бы и за полгода. Но они обосрались. Они пошли на договор, потому что сложилась картина, которую я выстраивал лишь интуитивно.
Сражения первой мировой выигрывали тактикой, численным перевесом, дипломатией. Второй – технологиями и массовым героизмом. В третьей, может статься, как и в средние века, многое будет решать героизм индивидуальный. Наверное, потому что за последние полвека он стал редчайшим явлением.
Гриша молча сорвал три последних уцелевших после бомбежек рододендрона. Бросил их в яму вместе с окурком сигареты. Мика бросил вслед свой окурок. Оба щепетильно относились к окружающей среде, оба не считали воронку её частью:
– Понимаешь, эти ублюдки, которые для осады Фишгарда собрали оружие со всего Уэльса и уже выпустили по городу более тысячи бесценных мин, сегодня фактически признали, что лучше будут жрать зимою кору, чем сражаться с нами. Мы даже теоретически не могли победить. В этой мировой войне больше не будет случаев, когда город вроде нашего выстоит против города вроде Суонси. Это чудо. Это уже сегодня легенда. На тысячу лет вперед.
– И мы говорим, спасибо Мике – философу, космополит, мастеру взрывного дела в одном лице. Счастливое стечение обстоятельств подарило этому городу тебя.
Мика вскочил и в сердцах ударил кулаком по стене дома. На костяшках проступили кровавые пятна.
– Ну что ты за паразит? – заорал чеченец. – Вам всегда мало. Ты и сейчас хочешь с чистыми руками остаться? Чистеньким уплыть из этого ада?
– Всего лишь в другой круг, – Кутялкин тоскливо подумал: «Неужели будет что–то еще ужаснее, чем хранилище Бодлиана и оборона Фишгарда? Что еще придумал ОСА?».
– Как ты будешь жить с этим? – Кутялкин имел в виду предательство. Мика понял его, но ответил о другом:
– Помоюсь. На следующей неделе погощу в Суонси. Потом подумаю о продовольственных запасах на зиму. Потом отправлюсь на другую междоусобицу или сразу примусь строить чеченскую федерацию. Я окончательно убедился – мирная жизнь не по мне.
«Мир ради зимы». Крах гуманитарных инициатив ведущих европейских общин о справедливом распределении зерновых для посевной
– Когда ты поняла, что будешь любой ценой спасать беспризорников?
– Я знала это с самого начала, – с Наталии сняли часть бинтов. Она уже сама вставала с постели и трижды в день ковыляла на непродолжительные прогулки. Пятачок на обрыве, предусмотрительно огороженный перилами, стал любимым местом её медитаций. Она не могла видеть открывающийся ей простор, зато могла чувствовать как он ветром бьет по лицу.
Наталия погладила перила, поблагодарив, что они удерживают её на краю:
– Слышал такое слово «искупление»? Дети – самая твердая валюта искупления. Спасаешь одного – спасаешь себя. Теряешь – становишься вечным должником. Я искупалась и расплачивалась как могла. Пойдем на уколы.
Девушка яростно принялась за лечение, заставив врача выдавать ей лошадиную дозу антибиотиков, витаминов, болеутоляющих, антигистаминных, иммуномодуляторов, средств для укрепления костей, антидепрессантов и других медикаментов, которые хоть как-то можно было приспособить к лечению.