Уже в Пшиске рабби Мендл не скрывал свой буйный дух и свои мысли. Для него не существовало никаких ограничений, никаких авторитетов, даже самых величайших. Тем не менее, ему это прощалось, так как все чувствовали его величие.
7.21 Деньги — тьфу!…
Рабби Мендл имел крайне оригинальное мышление, он сам был источником мудрости. Тем не менее, иногда он называл себя «Талмид-хахам» («Ученик Мудреца»), объясняя, что он ученик мудреца рабби Бунима. Однако трудно считать рабби Мендла чьим-то учеником в обычном смысле этого слова. Разумеется, рабби Мендл много взял от двух своих великих равов — Святого Йегуди и рабби Бунима, но его постижение Творца и величие пришли к нему путем его самостоятельной духовной работы.
Рабби Мендл продолжал идти по пути своих равов, но его шаги были шире и энергичнее. Две черты, которые составляли основу учения его равов — Истина и Знание, приобрели у рабби Мендла свою законченную форму, и никто другой не смог бы сделать это так, как он.
В этот период жизни у рабби Мендла была великая мечта, точнее замысел, причем он свято верил, что сможет осуществить его. Он попросил своих самых близких товарищей пойти с ним на прогулку в лес. Они гуляли по лесу много часов, прежде чем рабби Мендл открыл им свой замысел — создать хасидизм совершенно другого, нового типа, лишенный внешней хасидской мишуры, который бы полностью основывался на Каббале, фактически это была бы чистая Каббала. В это время он искал определенное число молодых парней, настойчивых, твердых в своих убеждениях, которые были бы готовы во имя распространения Каббалы среди масс порвать со всем материальным.
Влияние рабби Мендла на своих товарищей было безграничным, он стоял в центре группы молодых людей, мысливших в масштабах всего мироздания. Рабби Мендл был прирожденным вождем, духовным руководителем. С помощью одного взгляда, не говоря ничего, он правил другими, передавая им свои желания и влияние.
До нас дошел один рассказ об этом периоде, который передал рабби Фейбель из Грицы, основатель династии адморов из Александра:
— Это были тяжелые дни. В доме рабби Мендла не было даже буханки хлеба, у его жены не было денег купить кровать для детей. Рабби Мендл отказывался принимать подарки даже от самых близких.
Я предложил рабби Мендлу рассудить тяжбу между двумя богатыми людьми, жителями Варшавы. Эта тяжба была очень сложной и запутанной. Рабби Мендл спросил меня: «Ну, а что будет мне от этого?» Я ответил: «Оплата за твои старания». Рабби Мендл вскинул свои черные брови, взглянул гневно на меня и сказал только три слова: «А? Деньги? Тьфу!» — и плюнул. Рабби Фейбель добавил, что эти три слова врезались в его сердце до такой степени, что с тех пор его тошнило при виде денег.
Рабби Мендл, будучи человеком истины, крайне презирал деньги, так как видел в них главную причину существования лжи в мире, причину для насилия и жестокости.
7.22 Последнее расставание
Тринадцать лет проучился рабби Мендл у рабби Бунима. Ученик был предан своему раву, связан с ним всеми фибрами души. Ему и только ему поверял рабби Мендл все, что было у него на душе. Странным было расставание великого ученика с великим равом.
Хасиды рассказывают так: состояние здоровья рабби Бунима все ухудшалось. Врач сказал, что положение критическое. Многие хасиды начали читать Псалмы. Рабби Мендл не проронил ни слова. Он ринулся в бейт-мидраш и там ходил из угла в угол. Его лицо было словно охвачено пламенем.
Он знал, что приговор уже подписан. Сегодня десятый день месяца Элуль, а свадьба сына рабби Мендла, Давида, назначена назавтра, на одиннадцатое элуля, в местечке Опочня. Рабби Мендл предпочел остаться со своим равом в его последние минуты. Его сын сможет и сам, без него, стать под хупу. Но рабби Буним позвал его и приказал немедленно ехать в Опочню, ввести сына под хупу. Ученик выполнил приказ своего рава. Через 2 дня, 12 элуля, рабби Буним скончался.
Рабби Мендлу сообщили о кончине его рава в тот же день. Он поспешил в Пшиску, но на похороны не успел. Когда он вошел в бейт-мидраш, он не сказал ни слова. Он попросил ключ от комнаты, в которой рабби скончался. Он вошел в эту комнату и оставался в ней несколько часов. Рабби Мендл вышел оттуда и сказал товарищам: «Никто из вас не был на похоронах рабби, кроме меня»…
Согласно другой версии, рабби Мендл покинул Пшиску сразу после кончины рабби Бунима, не захотев участвовать в его похоронах. В то время, когда по дорогам Польши двигались огромные колонны хасидов, кто на телеге, а кто пешком, стремясь попасть в Пшиску на похороны, рабби Мендл уехал оттуда.
— Когда рабби был жив, мы были тесно связаны духовными узами. А сейчас — какое мне дело до трупа рава?…
Рабби Мендлу было 40 лет, когда скончался его второй рав, это было в 1827 году.
7.23 Рабби выбирает себе учеников
Осиротели хасиды после смерти своего рава. Пустота вошла в их сердца, растерянность воцарилась в Пшиске. Хасиды совсем отчаялись, потеряв надежду. Они ищут того, кто смог бы занять место рава — и их мнения расходятся. Ветераны, умеренные, с устоявшимися взглядами, во главе с рабби Ицхаком «Праведником, Обладающим Золотым Сердцем», склоняются избрать сына умершего рава, праведника, сына праведника, рабби Авраама-Моше.
Молодые же, крайние в своих взглядах, напротив, ищут высшую цель, они хотят избрать самого лучшего из них — рабби Мендла. Но он, рабби Мендл, отворачивается от них, отталкивает их с бранью:
— Вы предполагаете, что и дальше дела пойдут тем же образом, как они были раньше. Рабби будет работать за вас, а вы будете подбирать остатки?! Рабби один будет прикладывать усилия в духовной работе, а вы спрячетесь в его тени?! Он будет служить Творцу, а вам это принесет спасение?! Вы хотите рабби, который держал бы в руках ключи от Небес и раздавал бы вам заработок, согласно вашим желаниям. Вы продолжите варить кашу и есть ее все вместе, а ваш рабби будет молиться, чтобы ваши взрослые дочери вышли замуж за хороших женихов или чтобы ваши жены выздоровели. Нет! Я не пеку баранки, Творец не дал мне корзинку бубликов, которую бы я мог раздать вам. Я не пастух, ищущий пастбище для своего скота. Человек рожден для работы, для страдания! У меня вам придется самим заботиться о себе — и о материальном, и о духовном. Каждый о себе.
Хасиды испугались и отступили. Они знали точность рабби Мендла. Они знали, что он — «Пылающий Огонь». Знали они, что их попытки являются наглыми. Поэтому они решили выбрать рабби Ицхака Меира, единственного, кто был похож на рабби Мендла, но более умеренного, более сдержанного, имеющего более спокойные черты характера. Но он тогда не был в Пшиске. Было известно, что он находится в Самоте, маленьком местечке, прилегающем к Томашову. Группа хасидов, среди которых был и рабби Мендл, отправилась туда.
Хасиды остановились на постоялом дворе, и двое кандидатов на место Ребе — рабби Ицхак Меир и рабби Мендл уединились во внутренней комнате. С первым лучом солнца они вдвоем вошли в комнату, где хасиды всю ночь не смыкали глаз. Не сказав ни слова, рабби Ицхак Меир зашел во вторую комнату и вынес оттуда сосуд для омовения рук и полотенце. Он подошел к рабби Мендлу, вылил ему на руки воды из сосуда и подал полотенце. Хасиды поняли, что рабби Ицхак Меир показывает им этим, что он принимает руководство рабби Мендла и все, что он сделал — для того, чтобы услужить ему.
После молитвы «Шахарит» и утренней трапезы рабби Мендл и рабби Ицхак Меир снова закрылись в отдельной комнате до самого захода солнца. Из комнаты раздавались голоса двух гигантов духа. Они спорили, причем о таких вещах, что далеко не каждый человек может выдержать. Во время заката несколько хасидов прижали уши к закрытой двери и услышали, что рабби Мендл спрашивает рабби Ицхака Меира: «Если так, — или ты ко мне, или я к тебе!» Рабби Ицхак Меир вышел из комнаты один и сказал присутствующим: «Подготовьтесь к молитве, сейчас ребе выйдет молиться. Наш Ребе — истинный „йегуди“. Он выделил слово „истинный“.