(Примечание переводчика: Только куда этот путь ведет? Он затем и привел выдающихся учеников и начинающих уже каббалистов к простому, обычному массовому хасидизму. Отметим, что есть очень эффективный каббалистический путь, более «мягкий», чем путь рабби Мендла, не менее правильный, а более мягкий, потому что предназначен для нашего поколения, нисходящих сегодня душ — путь Бааль Сулама, рава Й. Ашлага, переданный им своему старшему сыну, рабби Баруху Ашлагу. Методика этого пути получена от рабби Баруха Ашлага его учеником и секретарем, равом Михаэлем Лайтманом и применяется в наше время в действии в каббалистической группе «Бней Барух».)
7.58 В Коцке нет места для компромиссов
Рабби Мендл, будучи человеком очень последовательным, и к тому же крайних взглядов, не знал, что такое отступление, соглашение, компромисс. Он с сожалением смотрел на своего великого ученика, который после совместного восхождения на вершину покорился действительности, влиянию и запросам хасидов. Этот ученик ищет промежуточную дорогу, дорогу балабайтим — живущих бытовыми интересами.
Раньше рабби Мордехай Йосеф был главой группы собственных учеников с полного одобрения рабби Мендла, который сам посылал к нему лучших людей. В сердцах у членов этой группы, как и у самого рабби Мендла, горел огонь «Святого бунта». Рабби Мордехай Йосеф успешно учил и воспитывал их в духе правды, желания постичь Творца, пренебрежения к желаниям материального мира.
Еще в самом начале рабби Мендл отправлял своих хасидов к рабби Мордехаю Йосефу получить «благословление». Рабби Мендл всячески приближал к себе рабби Мордехая Йосефа, как самого избранного из учеников. Ему, рабби Мордехаю Йосефу, во время их прогулок наедине он поверял все тайны, ему он рассказывал о своей духовной работе. Рабби Мендл надеялся, что, по крайней мере, рабби Мордехай Йосеф поднимется с ним до самого верха и там останется.
Однажды рабби Мендл рассказывал рабби Мордехаю Йосефу:
— О Моше Рабэйну сказано: «И сказал Творец: „Моше, поднимись на гору и будь там“. Зачем нужно было добавлять „и будь там“, ведь понятно, что если Моше поднимется на гору, то он там „будет“? Это следует понимать так: человек может заставить себя подняться на вершину высокой горы, и, тем не менее, не быть там. Он стоит на вершине, а его мысли, его намерения совсем в другом месте… Ты понимаешь? Человек, поднявшийся на гору, должен остаться там, он должен „быть там“ всем своим существом…»
Что же делать, если даже такой ученик, на которого я полностью полагался и считал, что он будет со мной до конца, даже он покорился действительности, заботам человека о материальном? Даже он выступает за облегчение пути. Вместо того чтобы поднять других, он спустился к ним, к их ничтожным желаниям, — приблизительно такие мысли посещали рабби Мендла. В то время, когда рабби Мендл прикладывал усилия, чтобы поднять своих учеников на самый верх, объявился он, самый лучший из них, и пытается все перевернуть.
Росло негодование рабби Мендла на поведение своего ученика. Он видит в этом поведении отклонение от своего пути, отклонение, которое может уничтожить основы идеи, которую рабби Мендл несет в своем сердце с юности. Рабби Мендл хотел, чтобы его связь с учениками была духовной, основанной на постижении Творца, родстве душ, на близости ни от чего не зависящей, а он, Мордехай Йосеф, просит у Творца доходов для своих хасидов, молится за них, чтобы у них все было хорошо в материальном мире.
Рабби Мендл как-то сказал в гневе:
— Мордехай Йосеф, что за базар ты тут развел? Этому мы учились в Пшиске? Зачем возник Коцк? Во имя чего вся наша борьба, страдания? Чтобы создать еще один обычный хасидский двор, каких десятки развелось в последнее время? Мелких хозяйчиков и выразителей их интересов хватает во всем мире! Зачем я вам нужен?
Рабби Мендл вызвал рабби Мордехая Йосефа к себе и в ходе беседы намекнул ему, что его путь — это путь компромисса с желаниями тела, а «в Коцке нет места для компромиссов». Любая уступка противоречит Абсолютной Истине, а Коцк удовлетворяется только ею.
Но рабби Мордехай Йосеф, как истинный ученик своего рава, нисколько не смутился и не испугался слов рабби Мендла. Разве рабби Мендл не учил его, что человек должен быть предан своим взглядам и стоять на своем, даже если это не нравится другим, даже более великим, чем он?
Когда рабби Мордехай Йосеф вернулся на свой постоялый двор, к нему пришла группа хасидов. Он сел с ними за стол и сказал словами Торы: «Солнце всегда делает одно и то же. Оно посылает свои лучи в мир. Но одного оно просто греет, а другому слепит глаза. Одного солнце лечит, другого — испепеляет, как огонь. Разве всегда человек может стоять под солнцем?» Намек был понятен. В Коцке назревал бунт против «Святого бунта».
7.59 Два мира
Скрытое напряжение в Коцке нарастает. Приближается столкновение двух противоположных миров. Мира вечной субботы, чистой духовности, и мира, где суббота и будни перемешаны (духовное и материальное). Столкновение между миром одной души, поднимающейся с одной духовной ступени на другую и желающей достичь самого верха, и миром посредственностей, чьи ноги прикованы к земле.
На первый взгляд кажется, что все, находящиеся в Коцке, привязаны к своему раву, жаждут каждого его слова. Но это только внешне. На самом деле между ним и хасидами пролегла пропасть. Он, одинокий, погруженный в мир вечной субботы, не выносит ничего материального, омрачающего сияние его мира. Он видит в своем предвидении освобожденный мир, а они не могут терпеть муки, в которых рождается освобождение. Он занимается пророчеством, думая, как сорвать путы с Машиаха — Высшей освобождающей силы, сидящего в вышине, и привести его на землю, а они думают о пропитании своем и своих домочадцев.
Рабби тоже чувствует, что преграда между ним и его хасидами растет. Небеса иногда могут поднять человека к себе, но сила притяжения все равно тянет к земле. Требования хасидов, чтобы Рабби позаботился об их материальном благополучии, усиливаются. Но рабби Мендл не из тех людей, которые уступают. Чем больше усиливается на него давление хасидов — тем больше растет буря в его душе. Он с каждым днем все больше молчит, избегает смотреть на лица своих хасидов. Он все чаще уединяется в своей комнате.
Один хасид, по виду которого видно, что он один из старейших в Коцке, вошел в комнату рабби Мендла с просьбой:
— Рабби, помолись за меня и за членов моей семьи — я нуждаюсь в милости Творца.
— Разве ты сам не можешь помолиться? — упрекнул его рабби Мендл.
— У меня нет даже талита для молитвы, — оправдывается хасид. Он надеялся в тайне, что такой ответ смягчит сердце рава и тот помолится о его пропитании, — ведь у него действительно ничего нет. Но вместо этого он услышал от рава:
— Ну и что? Вместо четырех концов талита укрываются четырьмя концами земли — и молятся! Если нет талита, одевают вместо него Творца.
В другой раз рабби Мордехай Йосеф сам попытался войти к нему, попросить помолиться за материальные просьбы хасидов. Он намекнул рабби Мендлу на подавленность, царящую в Коцке. У одного жена плачет, просит, чтобы смилостивился над ней и вернулся домой. У другого жена больна и уже не может содержать хозяйство, лавка разорена. Третий хасид уже несколько месяцев не знает о судьбе своей семьи.
Хасиды оборваны и голодают. Рабби Мордехай Йосеф просит рабби Мендла, чтобы тот услышал этот вопль отчаяния, сжалился над своими хасидами, дал им свое благословение и разрешил им ехать домой. Рабби Мендл сидит в раздумье. Потом он вскинул свои брови, взглянул на своего ученика и сказал:
— Что мне до просьб разорившихся… Наши мудрецы сказали: «Ворота слез не закрыты». Если эти ворота никогда не закрываются, то зачем они вообще существуют? Эти ворота закрыты для дураков, плачущих по пустяковым вещам. Ты слышишь, Мордехай Йосеф, ворота стоят для дураков!