Изначально то же самое справедливо для детей, но те способны выходить за рамки своих возможностей. Пока дети развиваются, количество сценариев в их жизни резко увеличивается. Сначала они идут на игровую площадку, потом в школу, встречают разных взрослых людей с различными требованиями, и со всеми у них складываются отношения, которые совсем не похожи на отношения с родителями. Дети становятся членами совершенно непохожих социальных групп, встречают на своем пути разные вещи, о которых следует узнать; им нужно очень многому научиться. И пока они все это делают, у них есть выбор. Они могут преумножать количество отдельных сценариев мышления либо начать поиск перехода на более высокий уровень познания, который позволит им сравнивать и объединять разные сценарии. Если дети выбирают первый путь, их картина мира выглядит как лоскутное одеяло, в котором есть отдельные «модули» приобретенного опыта, которые нельзя сочетать друг с другом. Если они выбирают второй путь, им нужно развивать новую форму познания, такую, чтобы она позволяла им пережевывать свой опыт, возвращаясь к нему несколько раз, как корова к жвачке, и думать, что проглотить отдельно, а что прожевать еще раз и сделать более однородным и понятным. Они должны думать не только о том, что на их пути встретятся разные трудности одна за другой, но активно искать точки слияния и разделения опыта.
И дети действительно начинают развивать способность к «пережевыванию» опыта, как оказывается, в том возрасте, когда они идут в школу. Аннет Кармилова-Смит из отдела когнитивного развития Совета по исследованиям в области медицины в Лондоне продемонстрировала начальные попытки такого «пережевывания» в ситуациях, когда, как она сама говорит, «обучение превыше успеха». На примере разных заданий она наблюдала, как дети сначала узнают, как «правильно», а потом, если им дать возможность, продолжают «играть» с новыми знаниями, казалось бы, сводя на нет собственные достижения. Например, при изучении языка ребенок сначала выучит правильную форму глагола «положить», а потом по аналогии с другими глаголами будет некоторое время использовать неправильную форму «покласть», пока в конце концов не вернется к нормативному варианту. Или он сначала выучит, как правильно уравновешивать предметы на «весах», сделанных из линейки, затем совершает ошибки, а потом снова начинает делать это правильно.
Кармилова-Смит утверждает, что такая непоследовательность очень показательна в плане поиска связности и общих концепций, которые я описал. Создается впечатление, что, когда дети сталкиваются с проблемой, они используют первый подвернувшийся под руку ответ. Аналогично ведут себя потерпевшие кораблекрушение, конструируя спасательный плот из всего, что может хоть как-то держаться на воде. Но позже, когда у людей появится немного больше свободного времени, после того как буря утихнет, они переходят в более рассудительное состояние и экспериментируют, разбирая свое временное судно на кусочки. Так они могут посмотреть, что из этого выйдет, могут плодотворно получать сведения из существующего запаса навыков, которые помогают справиться с разными ситуациями, и таким образом сделать свои навыки в целом более завершенными и действенными.
Язык и те способы познания, которые он перед нами открывает, дают нам больше свободы. Но и у него есть свои собственные ловушки. С одной стороны, он позволяет нам учиться на чужом опыте, делить на части и по-новому перекомпоновывать знания; с другой – снижает гибкость нашего ума. Олдос Хаксли сказал: «Каждая личность – одновременно и бенефициарий, и жертва лингвистической традиции, в которой эта личность родилась: бенефициарий – потому, что язык дает доступ к накопленным записям опыта других людей, жертва – поскольку язык… искажает ее ощущение реальности настолько, что эта личность только рада принять свои представления за данные, свои слова – за действительные вещи»[7]{29}.
Накопленный опыт привязан к конкретным областям и целям, но в этих пределах он досконален, точен, продуктивен и пластичен. Р-состояние создает более высокий уровень понимания, который выходит за пределы определенного контекста, но по этой же причине является более абстрактным и склонным к тому, чтобы отделиться от подвижных слоев опыта, изначально служившего ему фундаментом. Как показал эксперимент Левицкого, когда происходит подобное разделение, накопленный опыт может развиваться гибко, как бы отвечая на новые запросы окружения, в то же время знание остается окончательным и неизменным.
29
А.Huxley, Island (1962) // Олдос Хаксли. Остров. – СПб.: Академический проект «Город печати», 2000.