Вероятно, основная причина, по которой отказываются от медленного пути познания, заключается в том, что в нашем обществе утрачено чувство бессознательного проявления ума. Это та потеря, вина за которую традиционно ложится на Рене Декарта. Если мы позволим своему занятому мозгу немного расслабиться и хоть сколько-то помолчать, подождать, пока ответ придет сам, предположительно из источника, который находится за пределами познания и не поддается контролю, то, как минимум, мы признаем существование такого источника. В современной западной культуре бессознательным проявлением разума (или, как я сказал бы, субразумом) настолько пренебрегают, что уже не помнят о его существовании и поэтому не могут им воспользоваться, когда это нужно{4}. Мы совсем не воспринимаем бессознательное как ценный ресурс (если вообще когда-либо задумываемся об этом), чаще мы относимся к нему как к чему-то неуправляемому, беспорядочному, опасному, непременно угрожающему рассудку и мешающему нам контролировать ситуацию. Тому, что находится на задворках разума и непременно связано с Фрейдом{5}. Вместо него мы полностью доверяем сознательному, целенаправленному мышлению, которое связано с рассудком, то есть р-состоянию. У р-состояния есть несколько разных граней, оно шире, чем просто строгая логика или научные рассуждения.
Р-состояние больше всего нацелено на поиски ответов и решений, а не на то, чтобы как следует разобраться в проблеме. Поскольку именно это состояние разума является основным инструментом технополии и главным образом ориентировано на решение задач, оно воспринимает любое нежелательное или неподходящее воздействие жизни как препятствие, которое нужно убрать. Будь то утрата полового влечения или снижение товарооборота – обе проблемы рассматриваются как формальные сбои системы, которые необходимо устранить, неважно, самостоятельно либо с помощью специалистов – психологов и аналитиков рынка.
Р-состояние не допускает сомнений и противоречий. Другими словами, проблема такова, какой мы ее воспринимаем. Оценка состояния приравнивается к данности. Мысль о том, что недостаток рассуждения может быть как раз в нашем способе видеть или осознавать проблему, или о том, что все может выглядеть иначе при ближайшем рассмотрении, не характерна для р-состояния.
Первостепенным в р-состоянии является сознательное, четкое понимание дальнейших действий, а рассудок считается главным инструментом решения проблемы. Основная деятельность мозга в р-состоянии направлена на понимание. Это может включать в себя безупречную рациональность типичного ученого, со всеми уравнениями, схемами и техническими терминами. Сюда же могут относиться более заурядные рассуждения: взвесить «за» и «против», обсудить с друзьями последние новости, записать свои мысли или набросать какой-нибудь список на клочке бумаги, поспорить о чем-то за ужином, обсудить семейные планы или сделать презентацию товара. Таким образом, данный способ мышления может не соответствовать стандартам профессионального философа или математика, и часто в нем много незамеченных изъянов, но тем не менее он по форме и замыслу квази– или проторациональный.
В р-состоянии объяснение ценится выше, чем созерцание; ответ на вопрос «Зачем?» интересует гораздо больше, нежели на вопрос «Что?». Иногда размышление нацелено прямо на то, чтобы докопаться до сути. Но чаще оно, выступая либо как средство, либо как самоцель, призвано привести к тому, чтобы понять проблему или суметь объяснить ее. Необходимость быть проницательным, способным предложить приемлемое суждение – это и есть основная составляющая р-состояния. С самого раннего детства взрослые спрашивают детей: «Что ты пытаешься сделать?» или «Как интересно, а зачем это нужно?». И дети быстро усваивают следующие истины: они должны знать, что делают и что хотят получить в результате; они должны отдавать себе отчет в своих действиях и мотивах, должны добиваться понимания со стороны других людей. Так, благодаря родителям и учителям, они приходят к выводу, что иметь заранее продуманную цель – это нормально и всегда нужно быть готовым объяснить свои действия. Обычно проблем как таковых не возникает, и это очень полезная способность. Но когда такое отношение – целенаправленное, оправдательное, «все время при деле» – становится основной деятельностью мозга, оно подавляет все остальные пути познания и заставляет нас скептически относиться ко всем, чью точку зрения мы не можем в нужное время ни понять, ни осознать.
4
Одна из важнейших идей этой книги заключается в том, что существует источник бессознательного мышления. Для того чтобы мы могли говорить о процессах и свойствах этого источника, ему нужно имя. Я буду называть его просто бессознательным, таким образом отделяя от фрейдистского понятия подсознательного, то есть подавленных воспоминаний. Там, где нужно показать более сильные различия, я буду использовать выражения «разумное бессознательное» или «познавательное бессознательное». Для разнообразия, а также там, где я почувствую, что термин «бессознательное» может вызвать бесполезные ассоциации, я буду пользоваться собственным термином – «субразум». Когда же мы будем обсуждать, как люди из плоти и крови мыслят подсознательно, как происходит это мышление, я буду оперировать термином «бессознательный биокомпьютер» или иногда «мыслящий разум». Я надеюсь, что смогу создать цельную картину разумного подсознания при помощи различных терминов, которые опишут его с точки зрения разных функций.
5
Сейчас сильно обострился интерес к проблеме сознания, причем как среди ученых, так и среди популяризаторов науки. В последнее время появилось множество книг, посвященных природе, развитию и функциям разума, вот лишь четыре из них: J.Jaynes, The Origin of Consciousness in the Breakdown of the Bicameral Mind; D.Dennett, Consciousness Explained; R.Penrose, Shadows of the Mind и R.Ornstein, The Psychology of Consciousness. Моя книга отчасти тоже была написана на этой волне энтузиазма, но одновременно и как реакция против него. Безусловно, мне есть что сказать о сознании. Существуют слои разума, которые находятся позади сознания, я бы даже сказал, в основе сознания, где, собственно, и рождается сознательное мышление. И я считаю, что мы не можем понять природу сознательного мышления, не обратив внимания на эти скрытые от глаз и недоступные для понимания области. Сознание можно понять, только если рассматривать его вместе с бессознательным. Когда мы пытаемся понять лишь сознательное мышление само по себе, то мы видим только режимы работы разума, связанные с сознанием. При этом продолжаем игнорировать или недооценивать менее осознанные процессы, происходящие непреднамеренно. Чтобы увидеть работу этих режимов и понять ее смысл, нужно рассматривать разум совершенно по-другому. Несмотря на то что все эти исследования очень интересны, подобное отношение к сознанию говорит, что наша культура одержима идеей сознательного мышления и совсем не хочет меняться. Ни в одной из этих книг ни разу не упомянуто о практическом эффекте, который оказал на нашу психологию новый взгляд на проблему отношений между сознательным и бессознательным.