В больницах вы не встретите такого, чтобы вместе лежали хирургические больные, заразные, глазные, соматические больные. В 29 палате психиатрического отделения скапливаются больные и с острыми психозами, и алкоголики, и тупоумные, и идиоты, и арестанты, и испытуемые. И все ждут помощи неделями, месяцами, когда освободится место в приюте или бараке, куда можно было бы их переместить. В хирургическом отделении никто не позволит себе переместить больного с одой койки на другую без ведома врача. В психиатрическом отделении без ведома врача переводят больных в подземный этаж и так же без ведома врача обратно.
Надзиратели и надзирательницы, не будучи обучены, как они должны выполнять свои обязанности, часто поступают, как им заблагорассудится. Дневники наблюдения пишутся безграмотно, поэтому они так однообразны. В дневнике заурядные фразы – «неопрятен, малоосмыслен, пил и ел хорошо, спал достаточно».
В надзиратели принимаются на работу люди, не имевшие дела вообще с больными, а тем более с душевнобольными. Они часто вступают с больными в спор, стараясь переубедить бредящего больного, показать нелепость содержания бреда, раздражаются или относятся к больным с насмешкой. Одних больных любят, других нет. Стараются, хоть и с добрыми намерениями, успокоить – обманывают их, обещают то, что невыполнимо. Например, обещают, что врач выпишет и т.п. В подборе надзирателей сказывается мизерность вознаграждения – 25-30 рублей в месяц. Однако увеличение вознаграждения, увеличение заработной платы не могут малограмотного надзирателя сделать грамотным. Есть и превосходный персонал, но это исключительно редко.
В изоляторе можно видеть совершенно обнаженных больных, делается это медицинским персоналом с целью сохранения казенного имущества. «Поистине глупое решение. Экономить на ерунде, жертвуя здоровьем больного. Но так уж устроена психика некоторых людей.»
В отделении бывают во время ремонта кучи мусора, лужи испражнений, разбитые зимой стёкла, через которые врывается снег. Ни надзиратель, ни смотритель, ни врач не виноват в этом. Общая отправная точка, что душевнобольного всё равно не вылечить.(82)
У нас, пишет В.А.Трейтер, есть так называемые буйные больные, которых ничем нельзя удержать, кроме изолятора или обёртывания в простыни. Но их не должно быть. В правильно поставленной работе в лечебнице есть больные беспокойные, но не буйные. Буйных же нет и не должно быть.
Младший персонал берут с улицы, без всякой подготовки, смотритель направляет туда, куда сочтёт нужным. Сегодня, например, вы видите совершенно незнакомого человека, а известного своей опытностью работника служителя, оказывается, смотритель перевёл совершенно в другое место.
Персонала не хватает. В женском отделении, к примеру, должны постоянно находиться две сиделки и две поддежурных, т.е. на посылках. Но их нет, в результате больные редко, не каждую неделю выводятся на прогулку.
Так Василий Алексеевич вплотную подходит к вопросу о необходимости занять больного, отвлечь его от больничной атмосферы. Это стремление избежать пагубного влияния стационара, избежать пресловутого госпитализма. В этот период больные находились в стационаре не месяцами, а годами. В свою очередь, госпитализм не приводил к улучшению психического здоровья, а напротив ухудшал его. Это чувствовал доктор и стремился как-то избежать его. В своём стремлении он опережал устоявшееся представление о психически больном, как о безнадежном и любое лечение не имело перспективы. Он ещё не был знаком и не знал о возможности лечения больного трудом. Василий Алексеевич Трейтер обладал аналитическим складом ума и совершенно не ясна причина, почему не возглавил в своё время психиатрическую больницу. Правда, её возглавила не менее выдающийся доктор - Л.К.Громозова.
Культурный уровень прислуги был крайне низок. Надзиратель один на несколько помещений и не может всего видеть. В результате в 1908 – 1909 годах за побои больных было уволено 10 человек, а сиделок 11 человек. За пьянство 15 служителей и 2 сиделки. Зарегистрировано 15 случаев спанья на дежурстве. Это в 28 и 29 палатах, а сколько не зарегистрировано?