После этого мы отводим взгляд от фотографии и думаем о выбранном нами человеке, пользуясь ментальным образом, чувством или только именем. Мы можем закрыть глаза или не закрывать их – как нам удобно. Мы снова пытаемся вспомнить расстроивший нас случай и почувствовать раздражение. Препятствует ли наше раздражение возникновению в уме имени этого человека, возникновению образа его или ее лица или возможности думать о нем или о ней? На самом деле, мы не можем быть сознательно рассержены на человека и не думать о нем так или иначе.
Затем мы вспоминаем расстроившую нас ситуацию, не имеющую отношения к этому человеку, и вызываем чувство раздражения, например своей работой. В таком состоянии ума мы смотрим на фотографию и исследуем, может ли наша умственная деятельность по-прежнему создавать зрительный образ и видеть его, или раздражение препятствует этому. Далее, продолжая чувствовать раздражение своей работой, мы пытаемся думать об этом человеке. Несмотря на то, что думать о нем может быть затруднительно, если мы чрезвычайно расстроены, мы в состоянии по крайней мере думать имя этого человека. Наконец, наш опыт приводит нас к выводу, что, независимо от того, насколько может быть расстроен наш ум, это не затрагивает нашу умственную деятельность, непрерывно создающую видимости и вовлекающуюся в них. Мы по-прежнему можем видеть и по-прежнему можем думать. Следовательно, не важно, насколько мы эмоционально взволнованы, мы по-прежнему в состоянии осознавать ситуации, в которых находятся другие. Когда мы расстроены, мы, возможно, не очень внимательны к ситуациям, в которых находятся другие, однако беспокоящие эмоции не делают нас неспособными видеть эти ситуации или думать о них. Мы пытаемся усвоить это понимание.
Снова глядя на фотографию, мы сознательно думаем вербальную мысль об этом человеке, например: "Это человек". Мы исследуем, мешает ли эта вербальная мысль умственной деятельности создавать зрительный образ лица этого человека и мешает ли она нам видеть этот образ. Затем мы повторяем исследование, думая об этом человеке невербально. Но как мы можем думать, что этот человек является человеческим существом, не размышляя при этом о человеке? Следующим шагом мы думаем о чем-либо, не имеющем отношение к этому человеку, например: "Пора обедать". Можем ли мы одновременно думать эту мысль и смотреть на фотографию? Можем ли мы думать эту мысль и в то же время представлять в своем уме лицо этого человека? Полученный опыт приводит нас к выводу, что вербальные мысли не блокируют возможность видеть кого-то или думать о ком-то. Мы пытаемся сосредоточиться на этом факте.
Вновь глядя на фотографию, мы думаем: "У меня не может быть никаких взаимоотношений с этим человеком". Даже если мы верим в это, существует ли какой-либо неотъемлемый дефект в нашей умственной деятельности, мешающий нам видеть то, что мы видим? Мы повторяем эту мысль, думая об этом человеке и задавая тот же вопрос. Благодаря этому процессу мы обнаруживаем еще один важный факт, делающий достижение сбалансированной чувствительности возможным. Неотъемлемые загрязнения также не заслоняют и не препятствуют природе ясного света нашего ума создавать видимости и воспринимать их. Не имеет значения, во что мы верим, мы можем быть должным образом чувствительны, глядя на кого-то или думая о ком-то. Вновь мы пытаемся позволить этому пониманию впитаться, сосредотачиваясь на чувстве и на убежденности в его истинности.
Затем мы пытаемся на собственном опыте убедиться в том, что ничто не может повлиять на самопустотную природу ясного света нашего ума, на то, что наш ум не существует невозможными способами. Одним из невозможных способов существования нашего ума могла бы быть его способность изменять реальность – не только наш субъективный опыт реальности, но и саму объективную реальность. Если мы верим, что наш ум обладает подобной властью, мы представляем, будто любая наша мысль о ком-то истинна, просто потому что мы так думаем. Подобная вера лежит в основе чувства, что наше мнение о ком-либо всегда истинно. Такие представления делают нас бесчувственными к реальности другого человека и зачастую ведут к излишне бурной реакции, основанной на вере в фантазии. Давайте исследуем сейчас эту проблему только на ее наиболее очевидном уровне. Позже мы будем изучать ее углубленно.