— Баронесса, вы, как всегда, очаровательны. Поверьте, нам очень жаль, что мы не смогли приехать ранее, но... проклятые дела, вы же понимаете.
— Никакие дела, Александр, не оправдывают вашего опоздания. Назначаю вам фант: песня на французском.
О-о... ну конечно. Никола, пожалуй, прав: меня пригласили лишь для того, чтобы песни пел. Но всё же я не бычок на заклании, безропотно следовать указам не по мне.
— Что, так сразу, не выпив шампанского?
— Не заслужили ещё.
— Ах, вы разбиваете мне сердце. Дозвольте хотя бы один глоток из ваших рук.
Киса держала в руках недопитый бокал шампанского, вот на него-то я и намекал. И кажется, моя просьба ей понравилась. Она величественно махнула рукой и приказала:
— На колено.
Хорошо хоть не на колени. Я преклонил перед ней одно колено, потом чуть запрокинул голову и приоткрыл рот. Ох, поили меня величественно. Полагаю, за такую театральщину почитатели кисы, наблюдающие это действо, могут меня и возненавидеть.
— М-м... амброзия, — попытался я затянуть представление.
Но баронесса, улыбнувшись, указала на соседний зал:
— Инструменты там.
Хм... ну хоть искреннюю улыбку смог у неё вызвать, и то ладно.
Дальнейший вечер мало отличался от моего первого посещения салона. Новые знакомства следовали одно за другим, разнообразные игры и фанты чередовались с декламированием стихов. Состоялось соревнование художников: кто быстрее и правдоподобнее нарисует карандашом портрет княгини Паниной. Ну и, разумеется, песни; вот тут мне пришлось хорошенько постараться — пел я больше всех.
Впрочем, прошедшим вечером я остался доволен. Да, киса со мной не кокетничала, как в прошлый раз, но и сарказм из её речи пропал. Пару раз мы с ней довольно мирно, я бы даже сказал, мило, поговорили. Думаю, когда меня опять пригласят — а я уверен, меня пригласят, — наши взаимоотношения могут перейти на новый уровень — более доверительный.
А на следующий день у нас с Машулей состоялись последние согласования с редакцией журнала "Дело", и Софья Марковна при этом присутствовала. А что поделаешь, не привыкли люди в редакции с малолетними дела вести. Не укладывается у них в мозгах, что восемнадцатилетний парень может придумать интересную сказку и даже роман, а пигалица, которой через полтора месяца тринадцать стукнет, — восхитительные рассказы о животных.
Но теперь всё недоверие в прошлом, в журнале напечатают и рассказы о лесных жителях Сибири, и рассказ "Дед Мороз и двенадцать месяцев", и повесть "Алые паруса", и повесть "Волшебник изумрудного города", и даже стихи как бы старшего Патрушева. Кстати, в "Алых парусах" я для британцев небольшую бомбочку заложил: капитан Грей там ирландским повстанцам-фениям помогает, и британцы в повести выглядят весьма неприглядно.
А вот в "Волшебнике изумрудного города" бомбочка заложена уже для российских властей. Главный персонаж книги — девочка Анна, младшая дочка в крестьянской семье. Эта семья, преодолев долгую и трудную дорогу, добралась до плодородных земель Алтая и зажила там наконец-то сытно и счастливо. Ну а дальше всё как обычно: смерч, вызванный злою колдуньей, уносит Анну в волшебную страну, что спрятана от сторонних глаз средь гор Восточного Туркестана.
М-да... больше чем уверен: народ, прочитав про жизнь и приключения девочки Анны, потянется на Алтай толпами. И надеюсь, меня они с матами вспоминать не будут. Я вроде неплохо описал все тяготы переезда и реалии жизни на Алтае; пусть заранее к ним готовятся, а не наобум прут. Местным властям, конечно, моё сочинение выйдет боком, и, поняв, откуда что пошло, они меня ещё не раз проклянут. Но... такова жизнь. Я к осени и о Дальнем Востоке книжку напишу, что-нибудь в стиле похождений Дерсу Узала. Глядишь, и туда народ поедет.
А вот с научными работами якобы старшего Патрушева пока дело не клеится, и загвоздка тут по большей части в том, что я плохо знаком с современной научной терминологией. То есть мне банально нужно учиться, хотя бы тот же гимназический курс проштудировать. И когда этим заниматься, я просто не представляю.
Глава 6
— Прошу, присаживайтесь, господа казаки. Разговор у нас может быть долгим, а в ногах, как известно, правды нет.
Родственники моего старшего охранника и их приятель рассаживались по ученическим местам неторопливо, демонстрируя достоинство. При этом они настороженно посматривали не на меня, а на штабс-капитана Вяземского, сидевшего сзади. Вот ведь как современная армейская служба чинопочитание в мозг солдат вбивает; захочешь его потом обратно выбить, и не факт, что получится. Даже эти ребята, казалось бы нюхнувшие воинской службы всего ничего, завидев золотые погоны, тормозят со страшной силой. Пожив в нашем барачном городке, они вроде бы давно уже должны были понять, кто здесь главный, но нет, офицерский мундир диктует своё.