Отсмеявшись, офицеры какое-то время обсуждали молодёжь (совсем уж мелкую и невесть что о себе возомнившую), а затем господа плавно скатились на продолжение старых тем, то есть по новой принялись описывать привычки знакомых и незнакомых дам и рассказывать новости столичных салонов и борделей. Я же, воспользовавшись моментом, откинулся в кресле и притворился задремавшим. Пить больше не хотелось, хотелось просто расслабиться и отдохнуть, а заодно обдумать предстоящие дела.
Последние дни порадовали меня хорошими новостями: тут и завершение строительства крыши механического цеха на путиловском заводе, и новые заказы от военного ведомства. Но наверно, всё же больше всего моё сердце согрела новость, сообщённая сегодня Софой: к "моей" тёте, Ксении Георгиевне, стало возвращаться зрение. Она уже начинает различать предметы. Пока ещё смутно, но прогресс налицо. Теперь-то уж Софья Марковна на все сто процентов уверена в благополучном исходе дальнейшего лечения.
В середине января мы с Софой (всё-таки она мой опекун, а в скором времени, надеюсь, и приёмной мамой станет) отправились в мою родовую усадьбу: наконец-то пришла пора показать людям, там проживающим, что хозяин жив и вернулся. Так уж получилось, они на тот момент думали, что Александр Патрушев, как и его отец, погиб в Сибири. Этот слух распустила ещё одна "моя" тётя — Анастасия Георгиевна, проживающая в Петербурге, мы с Софой это доподлинно выяснили. Причём если о смерти старшего Патрушева родственникам была прислана официальная бумага от канского городничего, то о смерти Александра никто в столице знать не мог. Эту новость тётя просто выдумала, желая поживиться на аренде дома, перешедшего по наследству младшему Патрушеву, ну то есть мне.
Больше никого брать с собой мы не стали, хоть сестрёнка и просилась. Решили, в первый раз вдвоём прокатимся. Я, по сути, и один бы съездил, но "мамуля" этому решительно воспротивилась: как же, как же, там ведь "моя" вторая тётка живёт, вдруг попробует, как и первая, обидеть "ридно" дитятко. Ага, как будто великовозрастное дитятко совсем уж без мозгов.
Сопровождал нас судебный пристав, без него не положено: сейчас именно он производит всякое исполнение решений окружного суда, в том числе и вступление во владение усадьбой. Зовут нашего сопровождающего Геринг Михаил Петрович. Для меня сочетание такой фамилии с русскими именем и отчеством выглядит немного забавно, но, освоившись в столице, я уже этому не удивляюсь. Вон у Путилова подрядчик имеется — Амстердам Михаил Герасимович, а у Вяземского знакомый есть — Пинкертон Фома Александрович3. И это я ещё мало народа в Питере знаю. Интересно, почему же в России будущего мне такие прикольные ФИО не встречались?
3Все фамилии, имена, отчества реальные, взяты из петербургской переписи населения 1869 года, а Геринг Михаил Петрович действительно был судебным приставом в то время (прим. автора).
До усадьбы мы добирались несколько часов и прибыли туда уже к вечеру, когда начинало смеркаться. Подкатили к парадному крыльцу симпатичного такого особнячка и вызвали переполох среди его обитателей. Первым в дом, не став нас дожидаться, ринулся пристав, ну а мы уже потом подтянулись. Входим, а там Михаил Петрович опрокидывает в рот здоровую рюмку водки, поднесённую ему на блюде. Блин, ну точно Геринг! Только с усами.
Выпив и довольно крякнув, он, разгладив усы, приступил к процедуре представления домочадцам решения суда, и лишь в этот момент в неровном свете свечей я разглядел встречающих. Вот справа стоит сухонькая старушка и держит перед собой канделябр с тремя зажжёнными свечами. Не бывшая ли это кухарка Пантелеевна? Уж больно хорошо её управляющий моим городским домом описал. Слева две молодые дородные девки статуями замерли — этих я, по сути, знать не должен.
Ещё одна девица, что потчевала пристава водкой, отошла в сторону, и я увидел стоящую в центре зала женщину в старомодном дворянском платье, и вид у неё был такой, как будто она здесь главная. Неужели это и есть "моя" вторая тётя? Хм, но у неё вроде проблемы с глазами были (видит плохо), почему же тогда она так гордо смотрит прямо на объясняющего наш приезд пристава?
Не дослушав пристава, она махнула рукой, перебив его дальнейшую речь, и надменно спросила:
— И кто же покусился в правах на НАШУ усадьбу?
Пристав от её слов немного сбился, но затем уверенно продолжил:
— Законный наследник Александр Владимирович Патрушев.
Взгляд женщины заметался из стороны в сторону, и только тут я сообразил, что она никого из присутствующих не видит и реагирует только на голос.