— Так лучше? — спросила она, когда необходимость отдышаться заставила их прервать поцелуй.
— Лучше, — согласился он с нервным смешком. — Но, полагаю, что это еще не предел.
И Гейбриел усадил ее к себе на колено таким образом, чтобы было удобнее целовать. Если даже Рейчел и посчитала тот, рождественский, поцелуй захватывающим, то по сравнению с чувствами, которые она испытала сейчас, прошлое про сто померкло. Губы Гейбриела становились то мягкими и податливыми, то жесткими и агрессивными, требующими от нее соответствующей по накалу отдачи.
И все это время его руки ласкали и гладили ее тело, опаляя огнем обнаженные участки кожи, а остановившись на мягких округлостях грудей, как будто насквозь прожгли ткань платья. Указательный палец Гейбриела, проследовав вдоль выреза декольте, скользнул между пуговицами, и от этого прикосновения у нее перехватило дыхание.
Подол платья задрался, обнажая ноги, и Рейчел чувствовала кожей обнаженных бедер мягкую ткань вельветовых брюк Гейбриела и твердую плоть под ней.
Дрожь желания и предчувствия предстоящего сотрясла ее. Это была отнюдь не суетливая возня двух неопытных подростков. Без всякого сомнения, ее партнер был воплощением мужчины, с истинно мужскими желаниями. Надо было решать, поддаться ли пожирающей его страсти или уйти немедленно прочь.
Гейбриел, как будто прочитав мысли Рейчел, оторвался от ее губ, прерывисто вздохнул и заглянул в затуманенные глаза.
— Мне необходимо знать прямо сейчас, — сказал он неровным голосом, — пока я еще в состоянии вести себя как джентльмен, действительно ли ты хочешь этого.
Словно окаменев, Рейчел не отрывала от него глаз. Все ее мысли были сконцентрированы на бархатистой подушечке пальца, медленно и осторожно проводившего окружности по белоснежной коже обнаженного бедра.
— Ты должна на что— то решиться, Рейчел, — продолжил он, — останешься ли ты сейчас девушкой или превратишься в женщину. Но поду май хорошенько, потому что, если решишься, — обратной дороги не будет…
6
Обратной дороги не будет… Веские в своей значимости слова ощутимо повисли в воздухе. Что бы ни случилось, Рейчел уже не могла сделать вид, что их не было, и знала, что ответ, который сейчас даст, бесповоротно изменит ее жизнь.
— Ну, Рейчел, что ты скажешь?
Голос Гейбриела звучал мягко и спокойно, даже руки его перестали двигаться и неподвижно лежали теперь на подлокотниках кресла. Он вовсе не давил на нее ни физически, ни морально. Выбор был за ней, и только за ней.
В полумраке комнаты неестественно громко тикали часы, и в унисон с ними билось под лежащей на груди Гейбриела рукой Рейчел его сердце. Обратной дороги не будет…
В конце концов больше всего на ее решение повлияло отсутствие на своем бедре ощущения его легкой ласкающей руки. Без нее Рейчел вдруг почувствовала себя одинокой и покинутой, и это ощущение пустоты неожиданно вызвало жгучее желание, утолить которое можно было лишь одним способом.
— Да, — тихо сказала она, так тихо, что, по началу не расслышав, Гейбриел неуверенно нахмурился. — Да… — повторила она, на этот раз более твердо.
Но он, должно быть, уже понял ее ответ по легким движениям тела, потому что, не дослушав, вновь привлек девушку к себе. На этот раз он впился в ее губы с такой яростью, что, будь у нее какие— либо сомнения, она могла бы в панике начать борьбу за свою свободу и безопасность.
Но сомнений у нее не было наоборот, она с радостью приветствовала первобытную ненасытность его поцелуя, черпая из нее смелость.
— Ты уверена, что хочешь именно этого? — хрипло переспросил Гейбриел.
Не в состоянии ничего сказать, Рейчел лишь кивнула, и он, встав на ноги, поднял ее вместе с собой, по— прежнему прижимая к себе. В следующее мгновение она почувствовала, как ее несут в другую комнату. Нетерпеливым движением плеча открыв дверь, Гейбриел медленно положил ее на кровать.
— Что ж, — пробормотал он, одним движением снимая с себя черную, с короткими рукава ми, майку. — Бывают моменты, когда человек просто не в состоянии воспротивиться искушению.
Гейбриел лег рядом с Рейчел на зеленое с золотом покрывало. А она была не в состоянии ни о чем думать, остались лишь чувства. После стольких месяцев мечтаний об этом моменте реальность казалась почти невероятной. Он был здесь, рядом с ней, его можно было касаться, ласкать, целовать, ощущать его возбуждение…
— Рейчел… "~ прошептал он возле самого ее уха. — Не торопись…
Но ей не хотелось ждать, взбудораженный мозг отказывался воспринимать это, негромко высказанное, предупреждение. Рейчел больше не была девочкой, за которую он принимал ее раньше, она ощущала себя женщиной, настоящей женщиной, и гордилась этим, гордилась своей силой.
Груди стали тяжелыми и налившимися, соски ныли в ожидании его прикосновений, тепла его губ. Почувствовав кожей прохладу вечернего воздуха, Рейчел поняла, что платья на ней уже нет, а оказавшись без последних двух полосок кружев, громко вскрикнула от удовольствия и придвинувшись ближе к Гейбриелу,
Никогда еще не испытывала она столь сильного возбуждения, не была охвачена столь непреодолимым желанием. Собственная реакция на происходящее поразила и озадачила ее.
Откуда все это было ей известно? То, как пробежать пальцами по твердым мышцам, еще более напрягающимся под ее прикосновениями? Какой инстинкт подсказал ей, где и как целовать Гейбриела, чтобы извлечь из его горла сдавленный крик, свидетельствующий о том, как близок он к полной потере контроля над собой, и стон, говорящий о полной капитуляции?
— Рейчел…
Ее руки скользнули ниже в желании узнать о нем всю правду. Рейчел хотелось почувствовать эту незнакомую, такую мужскую часть его тела, твердую и одновременно нежную на ощупь.
— Рейчел! — На этот раз крик прозвучал предостережением и протестом. — Не надо. Если ты еще раз коснешься меня там, я…
Но она не желала слышать этого протеста и намеренно усилила интенсивность своих ласк, подчиняясь какому— то интуитивному, примитивному ритму.
Нависшее над Рейчел лицо неожиданно показалось ей лицом незнакомца. Прежней нежности и неторопливости как не бывало, остались только неприкрытое желание, слепая страсть.
— О Боже! Я тебя предупреждал…
Боль от его обладания, казалось, разорвала ее на части, унеся с собой золотистый жар и возвышенное возбуждение, оставив ее одинокой и обманутой. Сила разочарования была так велика, что походила на сердечный приступ.
Но как это могло случиться? Как могло то, чего ей так хотелось и обещающее столь многое, оказаться столь отвратительным? Каким образом она оказалась потерянной, брошенной и преданной, в то время как он достиг удовлетворения, казавшегося ей столь близким и прошедшего мимо нее.
Вне себя от ярости и обиды, Рейчел стиснула кулаки и начала бешено колотить ими по широким, обнаженным плечам, по— прежнему прижимающим ее к кровати.
— Я ненавижу тебя! Ненавижу! Разве этого мне хотелось…
— Знаю… — С глубоким, хриплым вздохом он перекатился на бок, давая ей возможность двигаться. — Поверь мне, я знаю.
И прежде чем Рейчел успела ускользнуть от его рук, она вновь оказалась в объятиях Гейбриела, так крепко прижатой к его обнаженной груди, что с трудом могла дышать. Сила его была настолько велика, что, несмотря на все ее старания, ей оставалось только смириться.
Позднее, когда его прерывистое дыхание успокоилось и бешеное биение сердца замедлилось, Гейбриел переменил позу и, взяв ее лицо в ладони, приблизил к себе.
— Извини, дорогая, — пробормотал он, покрывая нежными поцелуями ее мокрое от слез лицо. — Ради Бога, извини. Я вовсе не хотел этого. Но ты была так прекрасна, так невинно чувственна, отдавала себя так охотно, так полно, что я потерял голову. Меня обуяли эгоизм, жадность. Но обещаю, что в следующий раз все будет совсем по— другому.