Германа аж трясло от собственных слов.
— Я никого не нашла! — громче чем следовало сказала я и дёрнула на себя руку. Герман тут же ее разжал, и я сама себя ударила по груди. Всхлипнула, замаскировав этим свои слёзы от его измены.
— А кому ты оправила сообщение, которое по ошибке пришло ко мне? — Герман положил ладонь мне на затылок и притянул к себе. Я ощущала губами его тяжёлое горячее дыхание с ароматом алкоголя.
— Ты не в себе… — заикнувшись, произнесла я. — Убери руки.
— Телефон свой дай сюда… — холодно сказал Герман, ловя мой взгляд. Я поджала губы. И качнула головой. — Телефон быстро!
Герман зарычал и снова опрокинул меня на кровать. Навалился сверху, проходясь горячими руками по мне и ища в карманах домашнего платья мобильный. Его пальцы жалили кожу и задирали ткань.
— Телефон дай сюда свой! — прорычал мне в губы Герман пока я дёргалась и выворачивалась из-под него. У меня перед глазами словно все затянуло красной пеленой. Я хотела уже, если что, мужа укусить, но мне пришла идея получше.
Я вывернулась из-под Германа, поймала его руки своими и, глядя в глаза, медленно произнесла:
— Хочешь мой телефон? Тогда отдай мне сначала свой. Все по-честному.
Глава 7
— Что? — надменно уточнил Герман. — Ты сейчас что сказала?
Германа даже затрясло, а я поджав губы и насупившись, коротко выдохнула:
— Хочешь залезть в мои переписки, дай мне свои почитать…
Герман отшатнулся и встал с постели. Вскинул бровь. Приподнял подбородок. Сложил руки на груди.
— То есть это ты шлешь любовникам…
— Каким любовникам? — перебила я и тоже встала с кровати, на которую мне противно даже было смотреть. Вдруг он ее приводил в наш дом? Вдруг на моей постели? — Я никому ничего не писала. Это ты сорвался и уехал не пойми куда!
Герман взмахнул рукой и поймал меня за подбородок.
— Я поехал на работу, но вернулся с половины пути потому что мне пришло от тебя сообщение… — холодно сказал муж, а я дернула головой, вырываясь из его рук.
— Я ничего не писала. Но ты меня сейчас заставляешь сомневаться в твоей честности. Почему не дашь свой телефон? Что ты скрываешь?
Я наступала на мужа и приблизившись вплотную вскинула на него глаза.
— Мне нечего скрывать… — стоял на своём Герман. — Это ты почему-то упираешься…
— Хочешь мой мобильный? — спросила я и подняла телефон. Взмахнула им перед лицом мужа. — Дай мне свой. Если ты мне не доверяешь, то и я имею на это право.
Герман молчал. Стиснув зубы, молчал и на его шее проступили все вены.
— Имеешь, и я тебе все покажу. Ночью… — без тени улыбки заметил муж, а меня всю передернуло. Мурашки проступили на коже. Если Герман сейчас говорил о постели… — Только ты ведь опять сбежишь под предлогом проверить как там Мирон. Да? Давай беги, Крис. Прячься. Ну же!
Меня захлестнуло волной злости.
Это я бегала?
Это я пряталась?
Герман сам отодвигал нашу личную жизнь в дальний ящик. И теперь он смел меня попрекать?
Слёзы обиды стояли на уровне зрачков, но я держалась. Шагнула в сторону от мужа и завела руки за спину. Неловкими почти деревянными пальцами я схватилась за пуговицы и стала медленно их расстёгивать. Герман лениво скользил по мне взглядом. Наблюдал как натянулась ткань платья на груди, как струился подол.
Я расстегнула все пуговицы и мои пальцы коснулись бретелей. Я стягивала каждую специально нарочито медленно. Оголила грудь в кружевном лифчике и уронила платье на пол. Перешагнула через него. Приблизилась к мужу. Вжалась в него телом и выдохнула:
— Не сбегу… — шепнула я, придвигаясь к Герману ещё ближе. — А просто скажу, что ты в край охамевший псих, который сначала уезжает в день рождения ребенка, потом бросается на лучшего друга и в конце ещё смеет подозревать меня в измене!
Последнее я почти крикнула и отшатнувшись, подобрала платье. Закинула его на плечо и прошла в душ. Я стала методично умываться, а потом купаться. Выйдя из ванной я увидела, что Герман уже был в постели и прошла мимо. Возле двери обернулась и бросила:
— Раз я тебе изменяю, то не буду пачкать постель своей грязью, посплю в детской.
Герман зарычал. Я не поняла, как он резко встал с кровати и оказался за моей спиной.
Его близость отравляла.
Его дыхание жгло мою кожу оставляя на ней клейма. А прикосновения…
Герман дёрнулся и положил ладонь мне на шею. Развернул к себе.
— Чего ты добиваешься? — хрипло выдохнул мне в губы муж. А мне так хотелось кричать, что я добивалась развода, что губы даже приоткрылись.