Замечаю задумчивый взгляд Ильи, и прячу телефон в сумочку. Чувствую себя преступницей перед сыном, за ложь.
А мне просто больно оттого, что Кирилл нисколько не изменился. Я думала, он действительно отпустил меня. Но получается, всё было иллюзией? Он контролировал каждый мой шаг. Он всё знал. А может и это интервью тоже куплено?
Я думала, что хоть в этом добилась сама успеха. А он в очередной раз доказал, что я никто без него. И если бы не Игорь, я, возможно, никогда бы и не узнала.
Любитель тайн и интриг. Как же это надоело! Ведь мог же хотя бы сказать об этом.
Но внутренний голосок шепчет мне, что я сама себе вру. Если бы он сказал, я бы не приняла его помощь. И от этого злость с новой силой поднимается внутри.
Я не хочу быть ему обязанной, так сложнее уходить. Я ведь приняла решение. Правильное решение. Так будет лучше. Вот только Кирилл теперь в моих глазах не выглядит уже тем мерзавцем каким был.
Как же всё сложно!
Ничего, переживём, — успокаиваю себя. — Он сейчас успокоится. Немного понервничает и успокоится. А потом вернётся в свою новую жизнь на островах. У него же там всё отлично. И жену себе там новую найдёт. Местную аборигенку желательно.
Боже, что я говорю. Я ведь никогда не желала ему зла.
Закрываю глаза, делаю глубокий вдох.
Всё будет хорошо. Должно быть, хорошо. Мы приедем домой, продолжим жить как жили. А я продолжу писать. Возможно…если смогу.
*** ***
Обожаю запах сирени и черёмухи. Нарядные белые яблони стоят наряженные словно невесты. А кусты сирени в палисадниках перед домом дополняют белые цветы.
Красиво!
Нравится мне наш двор. Хоть мы и снимаем здесь квартиру, но я чувствую, что это моё место. Не нужна мне никакая Москва и Питер или какой-то другой город. Мне хорошо здесь. Мои мальчишки играют с другими ребятами в футбол, носятся по двору. А я сижу на лавочке перед подъездом и просто наслаждаюсь запахом, красотой весны и тёплым весенним днём. Даже прикрываю глаза от удовольствия. Главное ни о чём не думать и не вспоминать моё бегство от Кирилла.
Мы так больше с ним и не говорили. Я боялась, что он начнёт названивать сыну, чтобы добраться до меня, но он больше не звонил.
Вдыхаю ароматный терпкий воздух, наполненный запахом черёмухи. Открываю глаза и снова закрываю. Мне кажется, я уже схожу с ума. Мне везде мерещится Кирилл.
Открываю глаза. Нет. Не мерещится.
От железного забора, которым окружён двор, широкими шагами идёт бывший муж.
Первый порыв — броситься бежать, будто я провинилась перед ним. Но заставляю себя сидеть на месте. Пытаюсь сохранить спокойное выражение лица, хотя в душе настоящий ураган.
Я не думала, что он приедет. Вот вообще никак. Ему же надо было ехать к себе домой, он еле вырвался на несколько дней для встречи с сыном. Зачем приехал? Чтобы высказать то, что не смог по телефону.
— Привет! — говорит Кирилл. — Нам надо поговорить.
— Хорошо. Говори, — обхватываю себя руками, хочется спрятаться от его пронизывающего взгляда.
— Не здесь.
— А где? Я здесь с детьми.
— Одни не гуляют?
— Гуляют.
— Значит, ничего страшного не случится, если побудут одни. Идём.
— Куда? — никак не могу понять от страха оказаться с ним наедине.
— К вам домой.
Берёт меня под локоть и тянет за собой.
— Я могу и сама идти, — пытаюсь выдернуть руку, но Кирилл держит очень крепко.
Поднимаемся в квартиру молча. В голове столько вопросов. От волнения ноги трясутся, и я несколько раз спотыкаюсь.
— Зачем ты приехал? — выдавливаю из себя, чтобы совсем не поддаться панике.
Дверь захлопывается.
— Что это было Лена? Я думал у нас с тобой перемирие? Или ты мне решила отомстить за то, что я не трахнул тебя в машине?
Глаза Кирилла сверлят, прожигают насквозь. Если на улице мне казалось, что он спокоен, то сейчас маска спокойствия слетела в один миг.
Он надвигается на меня, я не выдерживаю, делаю шаг назад.
— Нет, я не мщу тебе. Тем более, за то, что в тот момент ты поступил очень правильно. Спасибо, что остановил и я теперь не мучаюсь сожалением.
— Тогда что? Зачем отключать телефон? Почему нельзя просто взять и ответить. Сказать, что именно тебя не устроило. Ты ведь сама мне об этом всегда говорила. Надо учиться разговаривать, а сама сбегаешь ничего не объяснив. Как это понимать? — он говорит тихо, едва сдерживая свою ярость. Кажется, ещё секунда и он начнёт всё крушить.
— Потому что ты опять обманул меня, — голос подводит и вместо нормального ответа получается шёпот.
— Обманул? Когда? Я за всю жизнь не был так откровенен ни с кем кроме тебя. Что ты хочешь услышать от меня? Правду? Правду, что думаю только о тебе? Что снишься мне каждую ночь? Такое тебе признание надо?
— Нет, но…
Я упираюсь в стену, и Кир подходит вплотную.
— Мне кажется, я сделал всё что мог, чтобы искупить свою вину. Если бы мог сделать что-то ещё, не сомневайся, сделал бы.
— Ты оплатил моё продвижение как писателя? — шепчу еле слышно.
— Да, — он не прячет глаз, продолжает смотреть также пристально. — Не вижу в этом ничего ужасного. Ты бы всё равно стала знаменита, я просто ускорил процесс. И это никак не умаляет твоих сил. Что случилось Лена? Или я не подхожу под категорию людей, которых можно простить?
— Нет, но…
— Тогда что?
— Я не знаю…наверно, просто боюсь, — ненавижу себя в этот момент. За то, что бормочу и не могу ясно сформулировать всё то, что несколько дней выдумывала. Все причины, по которым мы не можем быть вместе.
— Меня боишься?
Притягивает меня к себе, подчиняя одним только взглядом. Сколько в нём огня, как он умудряется его в себе сдерживать. Я и забыла про это, наверно, держать себя в руках тогда в машине и в номере отеля, было выше его сил, но он держался. Специально для меня. Тепло наполняет грудь, разливается по телу.
— Лена, не надо меня бояться. Я больше никогда не причиню тебе боли намеренно. Господи, я чуть с ума не сошёл, когда ты не брала трубку.
Держит мой подбородок, проводит большим пальцем по губе.
— Ты же должен был улететь, — едва слышно выдыхаю я.
— Должен был, но не смог, — также шёпотом отвечает Кирилл. — Я должен знать, что ты меня простила.
Киваю.
— Голосом Лена. Я хочу слышать это.
— Да, Кирилл, я больше не обижаюсь, — сейчас в его объятиях я не могу ему противостоять. — Я действительно прощаю тебя. Теперь можешь ехать со спокойной душой.
Он наклоняет голову, жадно сминает мои губы. Раздвигает их языком, скользит по зубам, проникает внутрь. Я подаюсь навстречу не менее жадно. Жар внутри разгорается в огромный костёр. Все преграды, которые я так долго выстраивала, рушатся. Между нами исчезают границы, падает стена непонимания и сомнений. Это не просто желание, это что-то большое то, что невозможно описать одним словом.
Кир подхватывает меня на руки и несёт в спальню. Опускает на кровать. Я не свожу с него глаз, боюсь, что он сейчас исчезнет. Он гипнотизирует своим взглядом.
Опускает руки на мои бёдра, руки гладят кожу и поднимаются вверх, под платье, задирает подол и снимает его через голову. Снимает трусики. Я сижу перед ним обнажённая, а он ещё полностью одет. Он отстраняется ненадолго, скользит по телу взглядом. Гладит внутреннюю часть бедра. Наклоняется и ловит ртом сосок, посасывает его, обводит языком. Теперь во мне не просто костёр, кажется, что даже кости превращаются в лаву, а между ног тянущее томление. Его пальцы подбираются к моему лону, проникают внутрь. С губ срывается стон.
— Сейчас, малышка. Сейчас.
Его пальцы покидают меня. Я открываю глаза, наблюдаю, как он быстро избавляется от одежды. А его мужское достоинство напряжено и направлено на меня. Я порываюсь и обхватываю его рукой. Хочется ощутить его мощь и силу. Нежная кожа скрывает под собой стальную твёрдость.
— Подожди, — останавливает меня. — Я сейчас не выдержу, если ты не прекратишь.
От его слов становится лестно.