Я складываю последнюю кофточку на полку и отодвигаю чемодан:
— Не надо, Танюш, — уговариваю ее успокоиться. — Слушай, а я тебя не сильно потесню?
Подруга отмахивается:
— Да ты чего?! Я одна, ни мужа, ни детей. Мама вон перебралась на дачу на старости лет, а в этой двушке нам точно всем троим места хватит.
Как по заказу, как раз в это время выходит ее кот. Рыжий персидский дьяволенок, который подпускает к себе только Таню.
— Если что, я боюсь твоего Васю, — отхожу на пару шагов от этого злобного парня. — Он меня ненавидит.
Кот подходит к Тане, сидящей на полу, начинает тереться о ее колени и залазит к ней на руки, утробно урча.
— Это не тебя. Он просто всех окружающих ненавидит. А, ну и еще — не называй его Васей, — сюсюкаясь с котом, отвечает Таня, — только Василий Алибабаевич.
— А кланяться в пол не надо? — скептически спрашиваю я.
Артемьева задумывается так, будто бы я задала этот вопрос всерьез.
— Чисто теоретически…
— Я вообще-то пошутила, — усмехнувшись, прерываю ее.
Перебираемся на кухню, и Таня торжественно откупоривает бутылку вина. Протягивает мне бокал со словами:
— За твою новую жизнь и старого знакомого, — подмигивает заговорщически.
— Да уж, — киваю я и отпиваю из пузатого бокала.
Я вкратце рассказала Тане о своих приключениях, после чего она сказала, что про мою жизнь нужно будет написать мемуары. Вроде смешно, а вроде и грустно.
— Так и что Димка? — аккуратно спрашивает подруга.
— А что Димка? — грустно усмехаясь, пожимаю я плечами. — У Димки своя жизнь. И невеста, Тань. Невеста, понимаешь?! А он и так здорово помог мне. Приютил, защитил, дал контакты адвоката. Даже вот, телефон — и тот от него.
Протягиваю подруге новенький гаджет, и она забирает его из моих рук, вскинув брови.
— Нехило. Дима, конечно, удивил, что уж тут. Просто Робин Гуд, рыцарь без страха и упрека. Появился из ниоткуда и спас тебя. Сонь, а ты не разговаривала с ним о прошлом? Он так и не признался тебе в своей измене?
— Мы не говорили об этом. Я не думаю, что у него для меня есть что-то новенькое. Тогда он говорил, что ничего не помнит из того вечера. Полагаю, все осталось так же. Да и о чем говорить? Все это дела давно минувших дней.
Таня снова подливает вина, и я с благодарностью беру бокал, делаю глоток пряного напитка и откидываюсь на табурете, опираясь о стену. Таня сидит напротив в точно такой же позе, только на ее коленях развалился необъятный Василий.
— А его невеста, как ее?..
— Аделия.
— Да. С этой Аделией все серьезно? — спрашивает, прищурившись.
— Я не знаю, Тань. Но сам статус «невеста» говорит о многом, понимаешь? — качаю головой и невесело усмехаюсь.
— А ты бы чего сама хотела, Сонь? — неожиданно спрашивает Таня.
Я оборачиваюсь и задумчиво смотрю на подругу:
— Я бы хотела жить жизнью, которая не зависит от мужчин. Реализовать себя в фотографии, купить собственное жилье.
— Так одно другому не мешает, — подмигнув, комментирует она.
— Думаешь?
— Уверена!
Как раз в этот момент Вася пулей срывается с ног Тани и удирает в коридор. Оттуда сразу слышится его утробный кошачий рык.
— Что с ним? — спрашиваю испуганно.
— Понятия не имею, — не менее шокированно отвечает Таня.
В квартиру кто-то звонит, и мы недоуменно перекидываемся с подругой взглядами. Это кто ж там такой пришел, что кот заранее услышал гостя?
Спешим в коридор, где Артемьева берет в руки вертящегося кота. Буйный, я же говорю. Я открываю дверь. В дверном проеме стоят двое, не считая моего рюкзака. Дима и, скорее всего, его брат — Славик.
Оба смотрят квадратными глазами на кота, который начинает бесноваться.
Таня же переводит взгляд со Славика на Диму и обратно, а после выдает:
— Какого черта ты приперся?
Это она вообще кому?
Славик растягивает губы в довольной улыбке и отвечает:
— Я же сказал, что из-под земли тебя достану, морковка.
Глава 23. Назад пути нет
Дима
— Есть тут голенькие? — кричит Слава.
Выхожу в коридор, на ходу стягивая с себя галстук:
— Ну и какого хрена ты вперся без стука и орешь тут?
У каждого члена нашей семьи есть ключи от домов друг друга. Так, у всех моих братьев есть ключи от моей квартиры, чем не преминет воспользоваться кто-нибудь из родных и притащиться ко мне без спроса. Прямо как сейчас.
— Может быть, я хотел попасть на представление? — играя бровями, отвечает брат и прокручивает на пальце брелок от тачки.
— Что с глазом? — у брата всеми цветами радуги мерцает фингал под глазом.
— Вражеская пуля, — как всегда, отмахивается он. — О! Знакомый рюкзачок.
Да, после того поцелуя с Соней мы были дезориентированы. Я плохо помню, как доехал до дома ее подруги и при этом не разложил Калинину на заднем сиденье своей тачки. Какой уж тут рюкзак!
В общем, техника Сони осталась у меня, и сейчас я намеревался отвезти ее хозяйке.
— Да, Соня вчера забыла, — поясняю я.
У нас в семье у всех доверительные отношения друг с другом, поэтому мой старший брат знает немало подробностей моей личной жизни, а про Соню в курсе и подавно.
Ведь когда-то давно я собирался сделать ей предложение. Даже кольцо купил… Но сейчас уже ни к чему об этом вспоминать.
— Отвезти ей хочешь? — спрашивает Слава, и я киваю. — Супер! Поехали вместе, прокатимся, а то что-то паршиво так.
— А чего так? — хмыкаю я.
Славян чуть ли не единственный человек из нашей семьи, который никогда не рефлексирует, не страдает. Несмотря на то, что с ним было несколько лет назад, неважно, что у него на душе, он всегда на позитиве.
— Кто та, которая тебя опрокинула, выкладывай.
— Почему это сразу речь о женщине? — фыркает он. — Я что, не могу страдать, брат?
— В том-то и дело, что не можешь. Ты даже когда ногу сломал, на свадьбе нашей двоюродной сестры лезгинку выплясывал! А должен был страдать в углу, — я не могу сдержать смеха.
Слава неожиданно хмурится и качает головой:
— Там все сложно Дим…
Замолкает. Жду продолжения, но его нет.
— Ладно, как надумаешь — мои двери открыты. Хотя даже если бы они были закрыты, никому из нашего отчаянного семейства не составило бы труда вломиться без спроса, — хмыкаю.
Быстро переодеваюсь в джинсы и футболку, сверху накидываю легкую куртку и беру рюкзак Сони.
Уже чувствуется приближение лета, им пахнет в воздухе, а днем температура поднимается достаточно высоко, но сейчас вечереет и ветер нагоняет прохладу.
Как некстати вспоминается время, когда мы были вместе с Соней. Тогда тоже была теплая весна, и мы много гуляли по улицам города.
Из подъезда выходим вместе с Славой. Он, рисуясь, снимает свою тачку с сигнализации.
— Славян, тебе тридцатник, а ты понтуешься как пацан, — усмехаюсь и аккуратно кладу на заднее сиденье его тачки рюкзак Сони. — Это всего лишь тачка!
Слава хватается за сердце, прикидываясь, будто умирает, и стонет на всю улицу:
— Это — Ламба! Как ты смеешь называть мою малышку тачкой?! — возмущается наигранно. — Я на нее горбатился три года! Три!
Еще один парадокс нашей семьи состоит в том, что, имея состоятельных родителей, каждый из нас всего добивался сам. Иногда не без помощи матери и отца, конечно, но все же в большей степени наши заслуги — действительно наши.
Садимся в тачку, и брат включает зажигание.
— Послушай, как она воркует!
— Тебе бы девушку, чтобы слушать, как воркует она, а не кусок железа, — снова не могу сдержать смех.
— Знаешь что, брат? Первым делом самолеты. А девушки, это, знаешь ли, второстепенное. Хотя встретилась мне на днях одна бестия. Морковка.
— Я не понял — она бестия или морковка?
Славян зависает, а потом начинает смеяться: