— Леся, ты как?
Дверь распахнулась, и Вардан с беспокойством на меня посмотрел. Мои руки обессилено лежали на коленях, а я сама откинулась на спинку кресла и туманным взглядом смотрела перед собой.
— Тебе плохо?
Вардан поднял меня и прижал к своей крепкой груди и размашистым шагом направился в больницу.
— Я не твоя собственность, немедленно меня отпусти!
Я абсолютно была уверена, что без помощи не добралась бы до врача, но не хотела той самой помощи от предателя. Не хотела чувствовать на себе его руки. Пусть он ко мне не прикасается больше никогда!
— И что ты можешь без меня, а, Леся? Мы в лучшей клинике нашего города. Зарплаты обычной воспитательницы не хватит даже на консультацию к терапевту.
Глава 8
Олеся Кафарова
Воспитательница. Я для него была прислугой, которая за копейки работала с детьми. Прислуга. Так меня видела Милана.
Она сказала, что я позорила этим Вардана. Жена крупного бизнесмена работает воспитательницей в детском саду. Такой новостью не перед кем было похвастаться Вардану. Его друзья имели стильных жен-домохозяек или успешных бизнесвумен, а я не в той категории, я в другой.
Это ко мне бы эти самые жены привели своих детей и смотрели бы на меня как на нанятый персонал, на обслугу, которая ухаживает за их отпрысками.
Я всегда хотела работать с детьми. Сколько дней и ночей я корпела над учебниками в Педагогическом университете, чтобы получить профессию. Это было моим призванием.
А он сейчас втоптал меня в грязь своим презрением.
Вардан и раньше говорил, что против моей работы в принципе. Он хотел, чтобы я только сидела дома и радовала глаз, но запрещать мне работать по призванию он не стал. И я радовалась тогда из-за его решения, думала, что он у меня добрый, понимающий и чуткий.
А оказалось, что казалось!
Оказалось, что Вардан стесняется моей работы и любовнице своей выговаривает то, что не стал говорить мне. Жалуется на меня. И тем самым унижает.
Мерзко. До чего же мерзко было понимать, насколько он меня не ценит.
Стесняется меня…
Благодетель!
С какой радостью я бы отказалась от того, чтобы он оплатил мне лечение в этой дорогущей клинике, да вот только у меня и правда не было денег, чтобы оплатить даже прием у врача. Разве же я знала, что узнаю о предательстве мужа и окажусь у разбитого корыта?
Кто вообще готовится к такому и оказывается в полной боевой готовности, чтобы воевать за свою жизнь?
Когда ты на стрессе, в шоке, когда тебя тошнит и ты едва соображаешь, голова кружится, а до врачебной помощи только руку протяни. Я не смогла отказаться, хоть и пообещала себе, что сбегу отсюда, когда появится такая возможность.
В конце концов, Вардан не будет сидеть здесь вечно, ему же надо заботиться о сыне и своей женщине, а я буду надеяться, что родители мне помогут.
Надо только позвонить им.
Но телефон у меня забрали на время приема, врач ощупала мой живот, сделала осмотр, расспросила меня о том, как протекает беременность, и отправила на УЗИ.
Вардан неотступно следовал за мной, как бы ни прогоняла. Он хотел быть в курсе моего состоянию и, судя по виду, переживал.
Правда, своим ощущениям насчет мужа я уже не верила.
В итоге мне порекомендовали покой и лечь на сохранение тут же, в стационаре этой клиники, и сразу же положили под капельницу в комфортабельной палате.
— Я оплачу тебе отдельную палату, а сейчас поеду за твоими вещами, — сообщил мне муж, усевшись на стул возле моей кровати.
Отвернулась, не желая его видеть, ничего не желая слушать.
— Ты мне бойкот решила устроить, Леся? — ухмыльнулся Вардан и помрачнел от злости. — Хватит уже, давай поговорим.
— Нам не о чем разговаривать, разве что о разводе, — пробормотала я, лежала и глядела на трубку, по которой мне в организм вливали какой-то препарат для поддержания жизни моего малыша.
Молю бога, чтобы с ним все было в порядке…
— Никакого развода ты не получишь, и чтобы я больше про это не слышал, — отрезал он жестко, — лежи и отдыхай, Леся, ребенок важнее всего.
От его слов стало жутко. Да как же так? Я что, и права не имею за себя бороться? Не имею право на претензии?
— Ты слышишь себя, Вардан? — не веря, замотала я головой. — У тебя другая женщина, у тебя ребенок! Ты сделал свой выбор, так что ты от меня хочешь?! Что?!
— Успокойся, — отчеканил он, наклоняясь надо мной, — тебе нельзя нервничать.
Самое ужасное, что в его голосе я слышала беспокойство.
Но разве это может быть правдой? Разве ему не все равно на меня? Он же променял нас, предал… Он все сжег своей изменой!