Вскрываю сумку, раскидывая по земле все принадлежности. Нахожу телефон и набираю номер, как оказалось, единственного человека, который меня никогда в жизни не подводил.
Всхлипываю оттого, что на четвертый длинный гудок, слышу характерный щелчок:
— Яна?! — тревожно зовет заспанный бас.
— Папа, папочка! — реву навзрыд. — Пожалуйста, помоги.
Глава 13. Яна
— Яна, здравствуйте, — говорит Олег Александрович, мой лечащий врач. — Можно к вам?
— Да, проходите, — прикрываю дверь в санузел.
В палате слегка холодно.
Холод — это одно из немногих ощущений, что я способна на сегодняшний день чувствовать. Не знаю по какой причине… Возможно, из-за лекарств, которые я регулярно пью… Или из-за этой проклятой пустоты внутри. Противный удушающий вакуум.
— Вы опять принимали душ? — спрашивает он, внимательно изучая мои влажные волосы, лицо и тонкую майку, одетую поверх спортивного лифчика.
— Да, — отвечаю не глядя.
— Медсестра сообщила, что вы мылись всего пару часов назад.
— Вам жалко воды? — равнодушно интересуюсь.
— Нет, что вы? — извиняющимся тоном произносит доктор. — Ваше пребывание полностью оплачено. Альберт Рустамович, ваш отец, очень щедрый, уважаемый человек.
Утомлённо пожимаю плечами. Мол, чего вы тогда хотите?!
— И очень вас любит, — добавляет.
— Когда меня выпишут? — спрашиваю безразлично, глядя на сосновый бор за окном. Красиво, наверное. Такой вид из клиники неврозов должен способствовать быстрому выздоровлению.
— Курс лечения расписан на две недели. По итогу будем смотреть.
— На что смотреть?
— На ваше состояние.
— Я в порядке. Ноги почти зажили.
— Я не о физическом состоянии, Яна, — замечает он с укором.
— Со мной всё хо-ро-шо, — четко проговариваю. Словно мантру перед сном.
Олег Александрович качает головой, тяжело вздыхает и тоже подходит к окну. Немного дёргаюсь, когда его плечо нечаянно касается моего…
— Вы всё ещё отказываетесь пойти на контакт с нашим психологом, — произносит с укором.
— Я справилась.
Не понимаю, зачем он привязался? Я в порядке. Действительно, в порядке.
Я хочу к детям. К своим детям. Я соскучилась.
Хочу скорее заполнить ежедневной суматохой эту бесконечную пустоту внутри. Когда я вернусь к Маше и Ване, моя жизнь войдет в обычную колею.
С одной только разницей… Теперь без Дани…
— Я должен убедиться в том, что вы справились.
Поворачиваю голову и складываю руки на груди в жёсткий замок. Стискиваю зубы до хруста.
— Я здесь под стражей? — требую ответа, глядя в упор.
— Нет, что вы? — удивляется он. Слегка улыбается. — Вы наша гостья.
Удовлетворенно киваю и снова отворачиваюсь к окну.
— Прекрасно, правда? — с оптимизмом спрашивает, смотря на залитые солнцем деревья.
— Ага.
— И погода отличная. Вы были на улице сегодня?
— Нет.
— Прогуляемся?
— Не хочется.
Смотреть на сияющее солнце мне быстро наскучивает, и я отправляюсь к заправленной постели. Забираю спортивную кофту и одеваюсь, застегиваю замок до горла.
— Одна сессия с психологом, Яна, — уговаривает Олег Александрович.
— Зачем? — спрашиваю устало. — Что это даст?
Хочется прикрикнуть на него, но я не могу.
Физически не могу выдать ни одной гребаной эмоции, кроме слабого раздражения.
— Вам самой станет легче, — убеждает он.
Расторможено мотаю тяжелой головой. Потираю бровь кончиками пальцев.
— Не станет. Я сама во всем виновата.
— Яна…
— Я сама села в эту машину. Сама. Этот человек меня не заставлял. Не затаскивал силой.
— Яна.
— Я сделала это сама… Са-ма.
Олег Александрович пододвигает стул к кровати. Деревянные ножки противно скребут по плитке. Присаживается напротив.
— Вы понимаете, что я сама виновата? — спрашиваю, поигрывая замком на кофте.
— Нет.
Раздраженно закатываю глаза. Общается со мной, как с дурой.
Они все здесь ходят по струнке, потому что отец их давно спонсирует через свой благотворительный фонд.
— У насилия есть одна особенность, Яна, — держит паузу, разглядывая мои чуть подрагивающие руки. — В нем всегда виноват насильник.
Ложусь на спину и безучастно смотрю в потолок.
Усталость словно одеялом накрывает тело. Мне опять непреодолимо хочется спать.
А еще помыться.
Постоянно хочется помыться. Раз от раза я тру свое тело мочалкой до противной красноты и жжения. Самые нежные участки кожи на груди, на бедрах уже давно в легких, еле заметных ссадинах, но желание помыться никуда не уходит.