Вид у Вадима помятый и растерянно-недовольный.
Я же уверена как никогда. У меня уже собраны вещи. Я нашла жильё в другом конце города. Отличный, тихий район. Рядом с домом метро, парк для прогулок, магазины, поликлиника. И даже новое место нашла: в детском саду, куда будет ходить Санька. До работы несколько остановок на автобусе, зато мы с дочкой будем целый день вместе. Сразу после развода переезжаем. И пусть никто не ищет, хватит с меня семейных передряг.
Я подала заявление в тот же день, когда застала Вадима с другой. Откуда только уверенность и силы взяла?
Квартиру, в которой мы жили, покупали для нас мои родители. Поэтому я без раздумий собрала и выставила сумки с вещами мужа на лестничную клетку. Больше он ни разу туда не вошёл.
Потом был сложный месяц. Вадим звонил, ломился в дверь, орал под окнами, злой и пьяный, даже стекло камнем разбил.
Но моя боль была настолько сильной, что не давала нам ни единого шанса на примирение. Даже на разговор.
Через пару недель он перестал доставать меня. К делу подключилась свекровь. Она несколько раз приходила, хотела поговорить. Но каждая попытка что-то решить вместе заканчивалось криками с моей стороны и оскорблениями с её. Мне это надоело, и я попросту перестала открывать дверь.
Наконец, настал день развода. Мы с Вадимом сидим рядом. Молчим, погружённые в мысли.
— Ларис, — хрипит муж, — хватит. Пойдём домой. Сами решим, без судов этих.
И мне внезапно так хочется послушаться, встать, взять его за руку и уйти… Но нет. Вадим не исправится. Он не из тех, кого можно подмять под себя. Не мягкий, не плавкий, не пластилиновый. Не слепишь новенького, каким хочешь его видеть. Надо или принимать его со всеми недостатками или уходить. Нет… Как принять его измену?
— А нам нечего решать. На алименты я подавать не собираюсь, делить имущество тоже не станем. Живи свободно, как ты всегда хотел.
Надеюсь, мой голос звучит равнодушно, а Вадим не видит, как в этот момент я впиваюсь ногтями себе в колени до боли.
— Детка, ну, прости. Не бросай. Не могу без вас. Ты же тоже любишь меня…
И я не могу. Но жить с ним, после того, что произошло, ещё больше не могу.
— Нет, я тебя не люблю и не любила, притворялась, — вскакиваю, быстро перехожу к двери.
И в этот момент она распахивается.
Девушка-секретарь приглашает:
— Родионовы.
Я делаю шаг вперёд, но Вадим отодвигает меня, первым подлетает к столу, за которым сидит женщина в сером костюме и с высоким пучком из волос фиолетового оттенка.
— Где подписать? Мне некогда, жена сама всё расскажет, — отрывисто рявкает он, раздувая ноздри.
От Вадима жар идёт, насколько он взбешён.
Женщина растерянно указывает ему ручкой нужные места:
— Мужчина, причина развода какая?
Вадим кидает на меня уничтожающий взгляд:
— А у нас всё не по-настоящему было.
Сегодня
— А что тогда по-настоящему? Зачем ты здесь, Родионов?
Храбрюсь. Но утопаю в его взгляде, в горячей, вязкой ауре вокруг нас. Темнота за окном, полумрак на кухне, тишина… Кажется, я слышу, как бешено колотится моё сердце. Или его. А может, наши сердца уже остановились, а это яростно вибрирует воздух между нами.
Мне больно… Где-то в районе солнечного сплетения ноет оттого, что мы опять так близко.
Вадим еле слышно шепчет.
— Хочу видеть… Целовать…
Словно под гипнозом, наблюдаю, как его лицо снова приближается к моему. Наше дыхание перемешивается, губы почти касаются друг друга.
— Папа?
Мы вздрагиваем и оборачиваемся. На пороге кухни стоит Сашенька.
Она сонно трёт глазки:
— Мамочка тебе написала, и ты приехал?
Глава 11
Мы откликаемся одновременно.
— Да.
— Нет.
Вадим отпускает меня, идёт к Сашеньке.
— Нет! Ложись спать, этот дядя уходит сейчас, — выкрикиваю из-за его спины.
Саша строго хмурится:
— Такая большая, а обманываешь.
Вадим опускается перед ней на корточки.
Дочка молча и без улыбки вскарабкивается на него, плюхается животиком на плечо и повисает вниз головой. Он, бережно придерживая её одной рукой за ноги в области своего сердца, другой за ягодицы, поднимается. Оборачивается, а в глазах искрится еле сдерживаемая радость. Мне становится не по себе, стыдно немного.
И щемит сердце. Это Вадим научил Саньку так висеть, когда она была совсем малышкой. Они играли «в обезьянку». Вадим частенько носил её так по квартире, Саша хохотала, а я ругалась. Боялась, что висеть вниз головой — очень вредно. На что муж всегда возражал, напоминая о том, что йоги могут находиться в перевёрнутых позах часами, и это им только на пользу.