Чёрт!
До боли сжимаю кулаки.
Я мечтал увидеть её, возможно, извиниться за свои глупости, а может, даже надеялся возобновить отношения. Да и вообще, хрен его знает, на что я надеялся. Но теперь эти надежды разбиты вдребезги.
Я — мужик. Чувствую, как слёзы подкатывают к горлу.
— Мне холодно. Может, пойдем уже? — сын обращается к Даше.
— И то правда, — бегло отвечает она. — Сейчас пойдём. Влад, мы сегодня на квартире у тетки ночевать будем. Если хочешь, пойдём с нами. Заодно согреемся и поговорим.
С трудом возвращаюсь к реальности.
Перевожу взгляд на мелкого и понимаю, что он не слишком рад моей компании. Вместо ответа я слабо улыбаюсь и просто киваю, чтобы не пугать их еще больше своей болью. Перевожу взгляд с мальчика на Дашу.
Её глаза были полны сочувствия и понимания. Но их блеск такой тусклый.
Поворачиваюсь к Дарье и тихо говорю:
— Пойдём.
Мы молча направляемся в квартиру Дашиной тётки. Да и что я, собственно, могу ей сказать? Все слова пусты, когда внутри ты вдребезги разбит.
— Прости меня, Даша. Я не знал о Карине. Это такой шок для меня, — у меня внутри, словно кусок плоти вырвали живьём.
— Я знаю, Влад. Это тяжело, — говорит она.
Мы поднимаемся по ступенькам. Дарья достает ключи и возится несколько минут, прежде чем открыть дверь.
Я пытаюсь осознать, что больше никогда не увижу Карину. Не услышу её смех. Не смогу перед ней извиниться и сказать, как сильно я её любил. Вместо этого всего у меня останется лишь пустота в душе. Которая будет висеть тяжелым грузом на сердце и воспоминаниями о том, что могло бы быть, но так и не случилось.
— Можешь не разуваться, — говорит Дарья, попутно включая в коридоре свет.
— А мне тоже можно? — спрашивает её сын.
— У тебя есть тапочки. И будь, пожалуйста, в кофте. В квартире холодно. Сейчас я котёл включу, чтобы было нам теплее спать.
— Вы здесь не живёте? — снимаю пальто и вешаю его на крючок.
— Нет, — мотает головой. — Мы живём в родительской квартире. Я сюда прихожу только цветы поливать.
— Сегодня тоже?
— Нет, — усмехается. — Сегодня у нас обстоятельства.
— Мы ждём, чтобы папа уехал, — мелкий нехотя достаёт из рюкзака тапки.
Смотрю на Дашу. Та лишь пожимает плечами.
— Как это?
— Мы с мужем официально развелись сегодня. И я дала ему возможность спокойно собрать свои вещи.
— Ты так спокойно говоришь об этом, — всматриваюсь в её лицо.
— А что мне головой о стенку биться? Всё рано или поздно заканчивается. Хорошая книга. Фильм. Вкусный кофе, — чуть усмехается. — И отношения в том числе.
— А как же долго и счастливо? — спрашиваю, глядя на девушку. Да. Именно девушку. Называть её женщиной у меня язык не поворачивается. Я помню Дашку такой же худенькой и хрупкой, как сейчас. Вот только во взгляде что-то изменилось. Он стал уверенней, что ли. И волосы немного другого оттенка. А так, всё та же девушка.
— Долго и счастливо — только в фильмах про любовь бывает.
— Мам, можно я пойду на планшете поиграю? — подает голос парень, а я вспоминаю, что даже не познакомился с ним. — Там новый скил героя вышел.
— Только не долго, — говорит ему Даша и идёт на кухню.
— Как тебя зовут? — спрашиваю паренька.
— Александр, — настороженно отвечает он.
— А меня — Влад, — протягиваю ему руку, и Саша уже смелее жмёт её в ответ.
Живо подхватив свой рюкзак, мелкий скрывается за дверью гостиной, а я иду следом за Дашей.
— Тебе помочь? — спрашиваю, видя, как она, чиркая спичками, пытается зажечь котёл. — Давай, может, я.
— Я сама. Здесь такая система дурацкая, — вздыхает. — Надо сначала открыть кран и пустить воду, а потом поджигать. Этому котлу сто лет в обед. На ночь обязательно надо отключить.
Пока Дарья борется с котлом, я ощущаю некое напряжение, словно в воздухе витает тень прошлых событий. Мне больно об этом думать, но и не узнать я не могу.
— Что случилось с Кариной?
Она поднимает на меня взгляд, медленно опускает спичку, а затем тихо отвечает:
— Её сбила машина.
Я с такой силой сцепляю зубы, что чувствую металлический привкус крови во рту.
— Странно, что ты об этом не знал. Кто-то из наших должен был сообщить это твоим родителям. С тобой ведь связи совсем не было. Ты, кажется, работал на круизном лайнере?
— Да. Был такой период.
Я специально устроился на лайнер администратором по персоналу, чтобы отшлифовать знание английского языка.
С горем по полам, ей все же удаётся запустить котёл. Затем она набирает в чайник воду и ставит его на плиту:
— Еды здесь, сам понимаешь, нет. Но чаем угостить могу.
— Мне ничего не нужно. Скажи, а где её мать?
— Умерла от инфаркта. Сердце не выдержало горя.
— Понятно, — сглатываю непроходимый ком в горле.
— Влад, ты правда совсем ничего не знаешь? — Даша отодвигает табуретку и садится напротив. — Тебе родители совсем ничего не говорили? Насколько я знаю, то Карина несколько раз разговаривала с твоим отцом.
— Что-то говорил, — напрягаю свою память. — У нас тогда была стоянка. Кажется, в Малибу. Я звонил домой. Мать по телефону мне сообщила, что Карина бросила учебу и улетела работать аниматором в Турцию. Там влюбилась в турка и собралась за него замуж. А куда уж мне было с турком тягаться?
Я помню, что словил тогда депресняк. Даже в запой ушёл на неделю. А потом… а потом понеслась тачанка в степь. Баб менял чаще, чем бельё. Азиатки. Мулатки. Кубинки… Эх, вспоминать тошно.
— И ты больше никогда не интересовался её жизнью? Ведь ты её так сильно любил.
— Вот потому что любил, потому и не мешал.
— Понятно, — говорит Даша, и в этот момент её перебивает резкий свист чайника. Она поднимается с места и выключает плиту.
— У тебя выпить найдётся?
— Не знаю, — пожимает плечами и подходит к кухонным шкафчикам. По её движениям видно, что она делает это автоматически, словно в какой-то степени уклоняется от боли.
— Есть только это, — из одного из шкафов она выуживает небольшую бутылку с чем-то коричневым. Открывает крышку и морщит нос: — Ореховка. Только вот не знаю, сколько лет она здесь стоит.
— Плевать.
— А если отравишься?
— Возможно, это будет к лучшему, — горько усмехаюсь в ответ. Мне хочется забыться. Хоть на время.
Дарья
Вздрагиваю от резкого звука бьющегося стекла.
— Мам, этот дядька стрёмный, — поворачивается ко мне Сашка.
— Да, нормальный, — поправляю сыну одеяло. В квартире всё так же холодно, поэтому он спит в одежде.
— Зачем он бьёт посуду? — недоумевая, хлопает глазами.
— Плохо ему, — тихонько отвечаю.
— У него что-то болит?
— Да. Душа. Спи давай.
— А ты?
— А я схожу посмотрю, как он там.
Выхожу в коридор и осторожно захожу на кухню. Под ногами хрустят осколки разбитого стакана.
— Извини, я случайно зацепил, — Влад поднимает на меня глаза. Мужчина сидит всё в той же позе, что и час назад.
— Ничего страшного, — беру в руки веник и совок. — Я сейчас уберу.
— Давай, может, я? — мужчина касается моей руки, а меня словно прошибает током.
— Не надо. Я сама, — мои пальцы нервно подрагивают. — Может, ты пойдёшь, отдохнёшь?
— Вызови мне такси. Я домой поеду, — прикрывая глаза, устало откидывает голову назад и упирается затылком о стену.
Бросаю взгляд на настенные часы — начало второго.
— В соседний город, да еще и в таком состоянии? — вздыхаю.
— Нормальное у меня состояние, — отвечает с закрытыми глазами.
— Утром поедешь, а пока я тебе на диване постелю.
— Спасибо, — кивает Влад и бережно, но уверенно перехватывает мою руку. Его ладонь сухая и теплая. Мне хочется погреться об неё.
Как тебе не стыдно, Дарья Ивановна? У человека горе, а у тебя развратные мысли в голове. Стыд тебе и позор! Да и давай смотреть правде глаза. Если он и раньше на меня не смотрел, тогда, когда я была юна и в самом соку, то сейчас и подавно не станет.