Ярослав мотнул головой:
— Ну что вы, Алексей Вячеславович. Оставайтесь у нас. Комнату вам обязательно выделят. Мы с супругой всегда рады гостям. Верно, цветочек?
Митина повернулась к нему. Её лицо основательно побледнело, но держалась она молодцом.
— Само собой, — пробормотала она, спохватилась и, растянув губы в улыбке, заверила. — Мы… мы с удовольствием. Оставайтесь столько, сколько положено.
— Вот и славно, — Лисицын кивнул, явно довольный тем, как завершился первый раунд переговоров. — Тогда я вверяю себя вашему гостеприимству и обещаю следовать правилам дома.
Правилам…
Его жизнь стремительно усложнялась.
Кажется, правил в его доме с этого дня основательно прибавится… И самое скверное то, что обсуждать эти правила придётся с самой хреновой по договороспособности стороной во всей его бизнес-практике!
— Стоять, — он придержал супругу за талию, не дав сбежать, стоило Лисицыну в сопровождении горничной отправиться в отведённые ему комнаты наверху. — Не так быстро. Нам нужно поговорить.
Глава 11
— Стоять, — он придержал её за талию, наблюдая, как Лисицын в сопровождении горничной отправился в отведённые ему комнаты наверху. — Не так быстро. Нам нужно поговорить.
Они застыли у выхода из большой гостиной, и Митина явно нервничала от того, что он так по-хозяйски прижимал её к себе.
Вообще-то он и не собирался, но девчонка наверняка сбежала бы, не сработай он на опережение.
Она застыла на месте, невольно провожая взглядом прямую спину их гостя. Напряжена как струна, даже пока не отыскала слов, чтобы возмутиться его поведением.
— Митина, приём, — он воспользовался возможностью и не без удовольствия крепче сжал пальцы на её талии. — Хватит его гипнотизировать. Никуда он теперь отсюда не денется.
— Как оперативно они сработали, — пробормотала она и наконец перевела на него взгляд. — И недели ещё не прошло, как человека прислали…
— Ты ведь раньше с ними дел, кажется, не имела.
Она покачала головой.
— Не приходилось. Не было необходимости.
Ярослав прошёлся по ней взглядом, кивнул.
— Ну, теперь-то ты поняла, что это не пустая страшилка. «Фонд» от нас не отцепится, пока не удостоверится, что мы не пытаемся их надуть.
— Но мы ведь пытаемся, — она опустила взгляд и, кажется, только сейчас наконец сообразила, что они так и стоят едва не обнявшись.
Отстранилась.
Ярослав нехотя убрал руку. Кашлянул.
— Слушай, я понимаю, что мы друг друга на дух не переносим, но так уж вышло, что сейчас у нас с тобой общая цель.
— Представь себе, я это сообразила ещё когда дала согласие на эту клоунаду под названием «брак», — она нахмурилась и посмотрела куда-то в сторону. — Просто… я как-то не рассчитывала, что проверка будет настолько тщательной. Мы у него теперь как на ладони.
— Можно подумать, меня это радует, — проворчал Ярослав, почесав заросшую щёку. — Но я, знаешь ли, не виноват, что наши предки нам такую свинью подложили с этим идиотским договором. Печально, что никто из их потомков не озаботился как-то упразднить всю эту катавасию.
— Поздравляю, — кисло отозвалась жена. — Ты вполне можешь войти в фамильную историю, сделав это сам. Если, конечно, тебе хватит соображалки, как избавиться от этих надзирателей.
Это она на что намекала? Если уж они вляпались в такую историю, значит, мозгов обойти последствия этого договора ему не хватило?
— Пока не придумал, как улаживать юридические вопросы с давно почившими поколениями мастеров заключать эксцентричные договоры, которые потомкам ничего, кроме головняка, не принесут.
— За своих говори, — поморщилась девчонка. — Мой предок всё сделал правильно. Если бы не договор, Митиным место в элитных угодьях никогда не светило бы.
— Так это единственное, что по-настоящему тебя утешает? — он выразительно приподнял бровь.
— По-настоящему меня утешает мысль, что долго мои мучения не продлятся, — припечатала Митина, скрестив на груди руки.
— В этом мы с тобой очень похожи, — он скопировал её жест и вернулся к насущному. — Короче. Ведём себя максимально естественно.
— Легко сказать.
Он прищурился:
— Митина, хочешь получить свой развод и при этом не потерять крышу над головой, придётся всё-таки поднапрячься.
Она метнула на него рассерженный взгляд: